Мужской день
Шрифт:
– Не, ну я так не играю! – говорил Колупаев, бросая варежки на пол. – Ну чего мы одни, что ли, нанимались эту крепость делать! Где все? Где люди, я тебя спрашиваю?
– Может, правда, болеют? – успокаивал я его.
В теплой тишине подъезда мне было почему-то страшновато. Лампа дневного света противно мигала, из-за дверей иногда доносились какие-то крики.
– Пойдем опять на улицу? – предлагал я. – Вдруг они нас заметят?
– Ладно, пойдем... – говорил Колупаев.
Мы кидались снежками, валялись
наваливал его обычно в глубине двора, возле желтого дома).
– Ну давай так! – говорил Колупаев. – Смотри! Салки снежками. У каждого по три выстрела. Попал в меня – я вода. Я попал – ты вода.
По асфальту мела зловещая поземка. Мы бегали вокруг сугроба и пытались попасть друг в друга. От холода у меня слезились глаза, и я ничего не видел.
– Ладно, Лева! – вдруг ни с того ни с сего говорил Колупаев. – Пока! Встречаемся завтра, на том же месте, в тот же час.
Мы расходились по домам, мама отпаивала меня горячим чаем с малиной и страшно ругалась.
– Я не понимаю! – ругалась она страшно. – Я не понимаю, что можно делать на улице в такую погоду! Объясни мне! Зарабатывать воспаление легких? Коклюш? Грипп? Ведь замороженный организм легче поддается инфекции. Пойми! Это же не просто так!
– Я знаю, мама, – отвечал я, с удовольствием прихлебывая горячий чай. – Я знаю, что это не просто так. Но мне ведь нужно закаляться. Мне нужно готовить себя к серьезным испытаниям. Без закалки мой организм будет практически беззащитен...
– Да? – возмущалась она. – Почему же когда я в нормальную погоду предлагаю тебе вылить на тело полведра прохладной, я подчеркиваю – прохладной воды! – и она поднимала указательный палец, – ты тут же принимаешь позу трупа? Ну почему?
Наступила пятница.
– Знаешь чего? – сказал Колупаев. – Я придумал. Встречаемся с тобой в субботу, в полдесятого. И начинаем ходить! Вот не играем, снежками не бросаемся, крепость не строим, просто ходим – туда-сюда, туда-сюда, чтобы у них у всех в глазах зарябило! Они же наверняка на нас смотрят! Просто в темноте нас плохо видно. А утром – полная ясность будет...
– Может, попозже? Не в полдесятого? – спросил я. – Вдруг они еще спят в это время?
– Да ни фига! – возмутился Колупаев. – Какой нормальный человек спит в полдесятого утра! Да еще в субботу! Смеешься, что ли?
Однако в субботу что-то не получилось.
Колупаев выскочил, как было назначено, но сказал, что они с матерью идут в магазин, и ему сейчас некогда. После магазина он демонстрировать отказался, а назначил на завтра, то есть на воскресенье, в это же время.
В воскресенье я проснулся в девять, прокрался в прихожую и стал одеваться, но тут меня поймала мама.
Дальнейший наш с нею разговор я уже пересказал.
Итак, надев ненавистные валенки, которые были
На этот раз, слава богу, не дул ветер.
Снег тихо лежал и вовсю золотился. Вокруг стояла сплошная красота.
«Ну как не выйти в такую погоду?» – недоумевал я.
По двору прошел незнакомый мне человек в тулупе. От него шел густой пар. Он оглянулся меня, и я поймал его прямой взгляд из-под заиндевевших бровей.
Во взгляде было что-то смутившее меня. В этом взгляде был какой-то вопрос. «Ну да, я стою здесь один. Я жду товарища, – думал я в ответ тому в тулупе. – А что тут такого? Вы
же вот идете куда-то по своим делам. А у нас свои дела, между прочим, есть».
Через несколько секунд человек в тулупе прошел в другую сторону, обратно.
Он опять посмотрел на меня, и взгляд его из-под бровей, на которых уже наросло по целому сугробу снега, теперь уж точно был направлен на меня лично.
Мне сразу стало жарко, и я забыл о морозе. Лозунг всех мам «никогда не разговаривайте на улице с неизвестными» был знаком мне так же хорошо, как и остальным детям нашей планеты.
Между тем неизвестный сделал несколько скрипучих шагов в мою сторону.
Он, как и я был, в валенках. Но мои валенки были маленькие и черные, а его – огромные и белые.
«Ну и что? – уговаривал я себя не бояться. – Пусть смотрит. Меня хорошо видно из окон. Пусть смотрит, я не уйду. Я жду Колупаева».
– Мальчик! – сказал неизвестный в тулупе и от его рта стали подниматься просто какие-то огромные клубы морозного пара. – Ты зачем здесь стоишь? Где твои родители?
– Мои родители дома, – сказал я. – А что?
– Но с ними все в порядке? – продолжал допытываться человек.
Я помолчал, просто не зная, что сказать в ответ на такую глупость.
– Да. С ними все в порядке. Я гуляю, – сказал я, наконец, примерно то, чего ожидал от меня незнакомец.
– А ты знаешь, сколько сейчас градусов? – спросил незнакомец и немножко потоптался. Он побил себя рукавицами по бокам тулупа и сделал несколько движений типа «топ-топ». Теперь нас окончательно окутали клубы густого морозного пара. Впрочем, эти клубы довольно быстро исчезали в до невозможности ясном и твердом воздухе этого утра.
– А сколько? – спросил я.
Незнакомец подумал и сказал:
– Ну, я точно не знаю. Но мне кажется, градусов тридцать. Хороший хозяин в такую погоду собаку гулять не выгонит.
Точно! Именно эту фразу мне говорила мама. И вчера. И сегодня утром. Она говорила точно так же:
– В такую погоду хороший хозяин собаку гулять не выгонит. А твой Колупаев...
– Мама! – строго останавливал я ее. – Не надо! Я тебя очень прошу! Причем тут Колупаев, собака и я? Ну при чем?
Мама тяжело молчала и думала.