Музы дождливого парка

Корсакова Татьяна Викторовна

* * *

Марта в нетерпении расхаживала по подъездной дорожке. Лысый велел ждать, вот только где взять терпения?! Хорошо, что она все рассказала. Наверное, нужно было рассказать еще в тот самый первый визит Крысолова к Нате. Она хотела, но в последний момент передумала. Он ведь отказался им помогать, так зачем же рассказывать?

Марта помнила тот день в мельчайших подробностях, помнила, как послушный и покладистый «Ниссан» потерял управление, как испуганно барабанило ее сердце, а ладони оставляли на оплетке руля влажные следы, помнила растерянно-озадаченное лицо механика и его

совет обратиться к «кому следует». Она не стала, струсила, дала слабину. «Тех, кого следует» Марта боялась едва ли не больше того, кто подстроил эту аварию, с того самого момента, как Ната назвала ее дрянью и пообещала все уладить…

Лысого не было достаточно долго, или Марте просто показалось, но ждать больше не оставалось никаких сил.

Она вошла в кабинет без стука, ей вдруг показалось важным застать его врасплох. У нее получилось. Согнувшийся в три погибели перед сейфом Лысый вздрогнул, торопливо сунул что-то в карман куртки. На мгновение Марте показалось, что это оружие. Наверное, показалось. Зачем ему оружие?

— Код от сейфа забыл! Прикинь! — Он выпрямился, широко улыбнулся. — А ты заждалась небось дяденьку? А дяденька сейчас, только комп выключит в целях экономии электричества.

— Заждалась.

Марта кивнула, подошла к столу, заставленному грязными чашками из-под кофе, заваленному бумагами и журналами. Лысый возился с компьютером, а она от нечего делать рассматривала висящие на стене фотографии. Фотографий было немного. Вот пятнадцатилетний Лысый, еще совсем даже не лысый, а вполне волосатый, улыбается в тридцать два зуба и прижимает к груди какой-то кубок. Вот уже повзрослевший Лысый обнимает за плечи полноватую женщину, похожую на него так, как может быть похож только родной человек, наверное маму. Лысый уже сегодняшний, разбитной и уверенный в себе, рядом с Крысоловом. Лысый привычно улыбается, Крысолов привычно хмурится.

— Ну, я готов! — Голос за спиной Марта услышала, когда остановилась напротив самой последней, четвертой, фотографии.

…Лысый, уже не подросток, но еще не взрослый дядька, в строгом костюме с удивленно-растерянным выражением лица что-то вещает с ярко освещенной сцены, а рядом… Сердце замерло, пропустило удар. Марта провела ладонью по враз взмокшему лбу. Рядом с Лысым — ее многолетний кошмар, ее непроходящая боль…

…Полноватый парень, с завитушками коротко стриженных волос, с ярким румянцем на полщеки, с наивным близоруким взглядом из-под очков…

— …А это мы изобрели одну штуковину. — Голос Лысого пробивается словно через толстый слой ваты. — Нас тогда деканат даже какими-то дипломами наградил. Эх, где мои семнадцать лет?..

…Где мои семнадцать лет?.. В глазах темнеет, стены кабинета растворяются в морозной декабрьской мгле, и ветер в лицо, и уже совсем другой голос:

— …Да ты не дрейфь, Мартенок! Я ж тут, с тобой, я ж подстрахую, если что.

Ледяная крошка царапает щеки, холод пополам со страхом заставляет тело дрожать мелкой дрожью. Хорошо, что уже темно, хорошо, что Макс не видит, как сильно она боится. Бесстрашный, безбашенный Макс никогда ее не поймет. Он не делает скидок на то, что она, Марта, младше и неопытнее, на то, что она всего лишь женщина, он просто выполняет ее же просьбу.

Не нужно было просить! Вот чем оборачивается глупая бравада, когда дело касается Макса! Да и бравада

ли? Марте, у которой с детства было все, что только можно пожелать, не хватало сущего пустяка — адреналина. В этом она была больше остальных похожа на Макса. Гонки по ночной автостраде с восемнадцати лет, дайвинг с девятнадцати, первый прыжок с парашютом с двадцати… На какое-то время ей хватало и драйва, и заряда от пережитого, а потом снова наваливалась тоска.

— Бейсджампинг [14] , сестренка! — Макс, который в играх со смертью всегда был на шаг впереди, улыбался многозначительно и насмешливо. — Если тебе мало экстрима, я могу помочь.

14

Бейсджампинг (англ. BASE jumping) — экстремальный вид спорта, в котором используется специальный парашют для прыжков с фиксированных объектов.

Да, Макс знал толк в экстриме. Экстрим был его религией и смыслом жизни. И он сомневался в том, что Марта справится с собственными демонами…

Она справится! Поднимаясь поздним декабрьским вечером на крышу небоскреба, Марта пыталась убедить себя, что все будет хорошо. Только один-единственный прыжок… всего одна попытка доказать себе и Максу, а потом можно завязывать. Сейчас главное — победить страх.

— Стремно? — Голос Макса тонет в завываниях ветра. — Погодка нынче хреновая, ветер поднялся. Придется ловить момент. Если передумала, то давай спускаться. Я пойму, это не для новичка условия.

— Я не новичок! — Пятнадцать прыжков с парашютом давали ей право так думать, но в черных глазах Макса читалось сомнение. — Я уже прыгала!

— Тут другое, сама должна понимать, не маленькая уже. Тут времени в обрез, и момент нужно подловить. Ты уверена?

Ни черта она не уверена! Она хочет вниз, туда, где нет этого промозглого ветра, где под ногами надежная земная твердь, а не заиндевевшая крыша. И если Макс станет настаивать…

Он не стал.

— Молоток, сестренка! — В простуженном голосе Макса гордость. Разве же теперь она сможет отказаться?!

Над головой — черное небо, под ногами — черная бездна, сердце перестало биться от ужаса, но нужно слушать и запоминать. Последний инструктаж перед прыжком…

— Территорию я проверил. Место глухое, безлюдное, площадка ровная, высоковольтных проводов нет. Лучше бы, конечно, днем, но ты ж фартовая девочка! — Слова такие же колючие, как снег. От них почти физически больно. — Отталкиваешься ногами с максимальной силой, прыгаешь грудью на горизонт. Никаких нырков, никаких кульбитов! Уяснила?

— Никаких нырков и кульбитов… — Собственный голос кажется чужим, механическим. Скорее бы уже, сил нет…

— Так, давай-ка еще раз проверим снаряжение. — Руки Макса шарят по куртке, что-то проверяют, что-то затягивают, успокаивают. — Ну все, Мартенок, ни пуха ни пера!

Ей нужно сказать «к черту!» и прыгнуть грудью на горизонт. Такая мелочь…

— Давай, ветер стих! — Команда Макса, как щелчок кнута.

В последний раз! В самый-самый последний раз…

Грудью на горизонт… Поток воздуха в лицо, сердце обрывается и летит вниз вместе с Мартой, от которой уже почти ничего не зависит.