Музы дождливого парка
Шрифт:
Кто угодно, только не Ниночка. Кто-нибудь не столь близкий и светлый…
Когда Крысолов вернулся в поместье, не было еще и пяти утра. Старый дом кутался в предрассветный туман и казался призраком из прошлого. Слишком много в этом месте разговоров про призраков. Вот и Арсений уже, похоже, заразился чужой манией. Ему бы добраться до своей комнаты незамеченным да поспать хоть пару часов. День обещает быть весьма насыщенным.
Выспаться не удалось. Стоило только закрыть глаза и с головой
— Что там? — спросил растерянно.
Ответом ему снова стал женский плач. В коридоре причитала Верочка. Арсений чертыхнулся, натянул джинсы и футболку, пригладил взъерошенные волосы, распахнул дверь.
Верочка сидела на корточках у стены напротив, обхватив голову руками, покачиваясь из стороны в сторону. Шелковая ночная сорочка задралась, обнажая белое бедро. Появления мужчины она, кажется, даже не заметила.
— Что случилось? — Он присел рядом, попытался заглянуть в заплаканное Верочкино лицо, взгляд упал на зажатый в ее руке мобильный телефон, и сердце сжалось от недоброго предчувствия. — Что случилось, я спрашиваю!
Верочка посмотрела совершенно безумным взглядом, взмахнула мобильником перед его лицом.
— Он разбился, — сказала, заикаясь. — Я спала, а телефон зазвонил. Эдик такой… он может звонить даже среди ночи, я привыкла. Не хотела отвечать, а он снова позвонил… А это не он, а они… — Она спрятала лицо в ладонях, снова завыла.
— Кто — они? Полиция, врачи? — Из нескладного рассказа Арсений понял только одно: ночная прогулка Эдика закончилась трагично.
— Из больницы. — Верочка всхлипнула. — Они сказали, что из больницы. Что он разбился и теперь в реанимации, что у него алкоголь в крови. — Она вдруг подняла на Арсения взгляд, произнесла с ненавистью: — Сколько раз его просила, чтоб не садился пьяный за руль! И Ната тоже просила! А он — не бойся, сеструха, я фартовый! Вот какой он фартовый… в реанимации.
— Что вы тут за концерт устроили?! Рань еще несусветная, а вы орете! — В коридор выплыла Анастасия. В отличие от растрепанной Верочки, выглядела она идеально, словно только из салона красоты. О том, что Анастасия не на светском рауте, а у себя дома, говорил лишь шелковый пеньюар, да и тот был такой роскошный, что не уступил бы и вечернему платью. — А я тебе, Верка, говорила, нечего с незнакомыми мужиками кувыркаться! Что ты сделал с ней, урод? — Указательный палец Анастасии едва не уткнулся Арсению в лоб.
— Эдик, — Верочка всхлипнула, придерживаясь за стену, встала, помахала мобильником теперь уже перед Анастасией. — Эдик ночью разбился!
— Насмерть? — На холеном лице Анастасии не дрогнул ни один мускул. Вот ведь семейка! Банка с пауками…
— Не дождешься! — вскинулась Верочка. — Я знаю, вы с Илюхой спите и видите, как нас со свету сжить! Только хрен вам! Эдик поправится! А я знаете что? Я сегодня же к нотариусу съезжу, завещание составлю,
— Да кому вы нужны, убогие? — Анастасия по-кошачьи грациозно потянулась. — Какое от вас наследство? Одни долги! А насчет нотариуса ты, пожалуй, права. Надо бы к нему заглянуть, чтобы некоторые не зарились. Ну как, родственничек, — она растянула губы в недоброй улыбке, — нравится тебе у нас? Не страшно? Если надумаешь валить отсюда, то имей в виду, я готова выкупить твою долю поместья.
— Я подумаю. — Арсений улыбнулся в ответ, сунул руки в карманы джинсов, спросил светским тоном: — А где у вас тут можно кофею испить, барыня?
— Шут гороховый! — Анастасия презрительно фыркнула, запахнула расходящиеся полы пеньюара, огляделась, а потом спросила: — А где это наша Марточка? Неужто до сих пор дрыхнет? Верка так орала, что и мертвый встанет, а этой все нипочем. Нервы у девки железные, стальные канаты, а не нервы. Она ж даже, когда ее Максимка любимый коньки отбросил, не плакала и на похоронах Наты стояла каменным истуканом. Впрочем, думаю, Ната не в обиде, она сама такая была.
Анастасия дернула плечом, словно вспоминая что-то очень неприятное, а потом решительным шагом направилась к двери Мартиной комнаты, заплаканная Верочка двинула следом, Арсений остался стоять в коридоре.
— Свинтила наша девонька! — после беглого осмотра комнаты сообщила Анастасия. — Похоже, еще ночью. Может, с Эдиком твоим? — Она в упор посмотрела на Верочку. — Может, она тоже того… вместе с ним?
И столько в ее голосе было надежды, что Арсения замутило. Точно, банка с пауками…
Под тяжелыми шагами заскрипели дубовые половицы, в коридор вышел Илья. Выглядел он почти так же свежо, как и его сестрица, даже одет был не по-домашнему, а вполне официально — в джемпер и светлые брюки.
— Вера, тебе уже из больницы позвонили, я так понимаю, — сказал он, заглядывая поверх Верочкиного плеча в комнату Марты.
— Только что. — Верочка снова взмахнула мобильником. — А ты откуда знаешь? — Ее глаза подозрительно сузились.
— Мне тоже позвонили. Предупреждал ведь этого урода, чтобы не садился пьяным за руль. Уже сколько проблем из-за этого было! Долетался!
— Сам ты урод, — сказала Верочка, но не зло, а как-то даже привычно равнодушно. — Что делать теперь?
— Что делать, что делать?! В больницу ехать, на месте разбираться! Машина какая дорогая была — вдребезги! Лучше бы он сам вдребезги, честное слово! Надоело уже его проблемы разруливать.
— А ты много разруливал, братец? — усмехнулась Анастасия.
— Да побольше твоего, сестрица! — отмахнулся Илья. — Ты б по мне небось так не убивалась, как наша Верочка по Эдику, ты б на моем гробу еще и джигу сплясала.
— Очередь бы выстроилась, чтобы сплясать. — Анастасия обвела задумчивым взглядом комнату Марты, добавила: — Вот младшенькая наша тоже, наверное, не отказалась бы. Ты ж ей много хорошего сделал, что в детстве, что сейчас.
— А, кстати, где она? — Илья потер сизый от щетины подбородок.