Музыка и музыканты
Шрифт:
Вы слышите музыку первой прелюдии и узнаете в ней изящную и грациозную мазурку. Словно какая-то милая девушка мимоходом, во время танца бросила кокетливую и ласковую фразу, потом, чуть изменив, повторила ее кому-то еще, улыбнулась так, что у всех сразу стало удивительно хорошо на душе, и упорхнула дальше. Вот и вся прелюдия. Две коротенькие музыкальные фразы, маленькая изящная картинка.
Прелюдия кончилась, и вы невольно улыбаетесь... Пауза... и началась вторая прелюдия. И сразу исчезла улыбка. У всех сидящих сейчас в зале, у всех без исключения.
...
Две прелюдии, и два таких несовместимо разных настроения. Скажите мне, разве тут можно чего-то не понять, чего-то не услышать?
Дальше в программе написано: «Шопен. Полонез».
Все, конечно, знают, что это название польского танца. Ну, а танцевальную музыку так же легко понимать, как песенную, может быть, даже легче. Услышал знакомый размер, ритм, умеешь танцевать этот танец — вот и все, что нужно. Странно только, что танец исполняется на камерном концерте.
Но зазвучал «Полонез» Шопена, и вы уже не удивляетесь тому, что это произведение выбрал для своего концертного репертуара пианист.
Вот что рассказывает об этой музыке другой композитор, Ференц Лист.
«Энергические ритмы полонезов Шопена заставляют трепетать... самых бесчувственных и безучастных. Здесь собраны наиболее благородные, исконные чувства древней Польши... Перед нашим умственным взором в полонезах как бы встают образы древних поляков, какими рисуют их летописи: крепкого сложения, ясного ума... необузданной храбрости в сочетании с рыцарством, не покидавшим сынов Польши ни на поле сражения, ни накануне, ни на следующий день после битвы».
«К самым могучим его созданиям надо отнести Большой полонез... Основной мотив неистов, зловещ, как час, предшествующий урагану; слышатся как бы возгласы отчаяния, вызов, брошенный всем стихиям... Вслед бросаются, такт за тактом, странные аккорды. У величайших композиторов мы не знаем ничего подобного поразительному эффекту, который производит это место, внезапно прерываемое сельской сценой, мазуркой... от которой как бы веет запахом мяты и майорана!»
Вот что за полонезы у Шопена.
Кроме этого — Большого полонеза — у Шопена есть и другие, и в каждом из них музыка рисует нам самые разные картины. А полонезами эти сочинения называются потому, что они действительно написаны в ритме полонеза. Правда, не всегда этот ритм сохраняется на протяжении всего произведения, но основным, главным он остается все время.
Полонезом Шопена закончилось первое отделение концерта. Кроме полонезов, у Шопена есть и вальсы и мазурки — произведения тоже «танцевальные» по названиям, но о них мы поговорим с вами в фойе.
Антракт
Итак,
Для того, чтобы подробнее рассказать о мазурках Шопена, нам, пожалуй, понадобился бы целый вечер, — так их много и так они разнообразны. Часто о том, что это мазурка, говорит название да какой-то порой почти неуловимый намек на характерный ритм этого наиболее любимого в Польше танца. Есть мазурки быстрые, живые, даже чуть грубоватые; они напоминают нам народные танцы, танцы польской деревни. Есть изящные, грациозные мазурки. Есть медленные, грустные, порой даже трагически-мрачные мазурки-поэмы. В них Шопен изливает свою тоску по родной Польше, свою боль и тревогу за судьбу родной страны.
Невольно вспоминается еще одно произведение Шопена. Оно называется «Этюд». Слово это знакомо всем, кто учится играть на рояле, и, что греха таить, вызывает не слишком приятные ощущения. С этим словом связывается обычно представление о чем-то таком же скучно-необходимом, как гаммы и арпеджии.
Все же кое-кто из вас, знающих хотя бы немного музыку, догадался, наверное, что я говорю о знаменитом «Революционном» этюде Шопена. Композитор написал его в сентябре 1831 года, когда, находясь вдали от родины, получил известие о поражении польского восстания. Небольшое музыкальное произведение, которое называется просто «Этюд», до сих пор потрясает нас своей героической и гневной силой, своим истинно революционным порывом.
Любовью к Польше пропитан каждый такт музыки Шопена. Разлученный на всю жизнь с родиной, он оставался всегда польским композитором. Вот почему как самую дорогую реликвию хранит сейчас Польша сердце Шопена, которое до последнего своего удара билось для родной страны.
Сердце Шопена привезли из Парижа в Варшаву, в костел Святого Креста, и оно бережно хранилось там долгое время. Когда фашисты оккупировали Польшу, польские патриоты тайно вынесли из костела драгоценный сосуд, хранивший эту реликвию, и спрятали его.
Наступил 1945 год. Польша стала свободной. И снова, в торжественном благоговейном молчании стояли вокруг старинного костела граждане Польши. Сердце их любимого композитора было возвращено обратно в костел и замуровано в одной из его колонн.
Русский композитор и критик Цезарь Кюи писал о Шопене:
«Шопен... болел страданиями своего отечества, болел разлукой со своими родными и друзьями, болел тоской по родине и свое искреннее, глубокое горе высказал в дивных, поэтических звуках. Это тяжелое, скорбное настроение он называл одним польским непереводимым словом «жаль», которое одновременно обозначает и скорбь, и обиду».