Музыкальная классика в мифотворчестве советской эпохи
Шрифт:
Вы так воинственно тянули русскую музыку назад, на задворки. <…> А что вы увидели в Европе? Вы вместе с теми, кто сходит с ума от мармеладных трелей, кто расслюнявился перед итальянскими примадоннами и вопит коленопреклоненно: «Божественная Патти!»
<…> Что им наши народные таланты?! А они растут! <…> Чего мы хотим? Мы хотим самобытного, русского, реалистического искусства!.. Русский народ испокон века любит песню – широкую и мудрую, как сама природа нашей бескрайней земли! Негоже наследникам Глинки и Даргомыжского бить поклоны у чужих порогов! Мы ввели нашу правдивую русскую светлую горницу искусства!.. Мы удесятерим свои силы, постигнув ее. Она уже звучит в наших операх и симфониях, мы оснастим ее новыми крыльями. <…> Лети вперед! Зови вперед! К тем неминуемым временам, когда в раздольи и счастьи запоет наш народ! И услышат его во всех отдаленных уголках земли и возрадуются! 193
193
Черкасов Н.К. Записки советского актера / Ред. Е.М. Кузнецов. М., 1953. С. 253 – 254.
Легко распознаваемая риторика борьбы с космополитизмом за национальное искусство и его главных представителей в советском музыкальном творчестве – «песенные» оперу и симфонию – усиливается и другими умело поставленными идеологическими акцентами: недаром критик и один из основоположников
194
Ему принадлежат, в частности, капитальные иссследования «Божества древних славян» (1884), «Скоморохи на Руси» (1889), «Гусли, русский народный музыкальный инструмент: Исторический очерк с многочисленными рисунками и нотными примерами» (1890), «Домра и сродные ей музыкальные инструменты русского народа: Балалайка. – Кобза. – Бандура. – Торбан. – Гитара: Исторический очерк» (1891).
195
Единственным биографическим основанием для этого могло быть только то, что этот потомственный русский дворянин окончил Лейпцигскую консерваторию.
Написанная в 1957 году Д.Д. Шостаковичем Одиннадцатая симфония «1905 год» подтверждает устойчивость сложившейся семантики образа Мусоргского и его музыки. «Тематический комплекс Дворцовой площади» 196 , экспонирующийся на первых страницах симфонии, включает в себя и фанфару засурдиненной трубы с мотивом из двух одинаковых нисходящих малых секунд на вершине. В творчестве Шостаковича эта фигура, восходящая к мотиву Юродивого из «Бориса Годунова», встречается, начиная со Второй симфонии 197 , бессчетное число раз в функции символа жалобы или бессильного протеста 198 . В симфонии, чья программа адресует слушателя к событиям первой русской революции, завершившейся крахом, подобно историческим восстаниям, изображенным в операх Мусоргского, этот символ сопрягается с трагической темой «народного бунта». Опус, построенный почти целиком на цитированном материале, заимствованном из революционной песенности, в том же ряду цитирует и образность Мусоргского, к этому времени утратившую в восприятии слушателя свою амбивалентность, приобретшую в советской культуре столь же отчетливое толкование, какое несут снабженные идеологически однозначными текстами песни революционной эпохи.
196
Сабинина М. Шостакович-симфонист. Драматургия, эстетика, стиль. М., 1976. С. 332.
197
См. об этом: Гринберг М. Дмитрий Шостакович // Музыка и революция. 1927. № 11. С. 40. Гринберг Моисей Абрамович (1904 – 1968) – музыковед, музыкально-общественный деятель. В 1928 г. окончил Муз. институт в Ростове-на-Дону (фортепиано – В.В. Шауб). Директор Музгиза (1936 – 1938). Гл. редактор журнала «Советская музыка» (1937 – 1939). Начальник муз. управления Комитета по делам искусств при СНК СССР (1938 – 1939). Зам. худрука Музыкального театра им. Вл.И. Немировича-Данченко (1939 – 1941). Начальник отдела, затем Управления музыкального радиовещания Всесоюзного радио (1941 – 1949). Худрук Московской филармонии (1958 – 1968). Автор статей по проблемам музыкальной культуры.
198
Многочисленные случаи использования «мотива жалобы» в музыке Шостаковича разных лет и жанров приведены в: Акопян Л. Дмитрий Шостакович. Опыт феноменологии творчества. СПб., 2004.
I.4. Бах как прототип «монументализма»
Еще одной кандидатурой на роль предтечи «музыки революции», «музыки будущего» стал Иоганн Себастьян Бах.
Творчество Баха в советской культуре подверглось длительной и последовательной идеологической обработке. Традиционное осмысление его творческого феномена в контексте религиозной традиции мирового искусства, от которого ни на йоту не отступает Е. Браудо в популярном очерке 1922 года 199 , вскоре начинает последовательно корректироваться. Уже в середине 1920-х годов он описывается как один из главных прототипов искусства будущего, оказываясь в весьма почетной компании:
199
Браудо Евг. Иоганн Себастиан Бах. Опыт характеристики. Пг., 1922. Ср.: «Будучи сам проникнут мистикой и пиэтизмом, Бах однако примыкал к крайней ортодоксии <…>» (Там же. С. 19); «Торжественная месса H-moll Баха – есть один из самых замечательных памятников немецкой религиозной мысли» (Там же. С. 37).
Бетховен и Вагнер, а отчасти Бах – вот прототипы творчества новой эры. Но мы не можем не видеть, что среди наших композиторов как раз нет лиц, настроенных в тоны этих гигантов – музыкальных героев. У нас трагедия нытиков (Чайковский, Рахманинов, ныне Мясковский), слабая и жалостная трагедия отверженных, – или у нас салон, или кошмар, или замыкание в этнографический национализм. А нету у нас трагизма героического, нет величественной мужественности, а именно ее-то нам и надо теперь, когда настало время говорить не перед и утонченными обитателями салонов, а перед массой, которая ждет героического сдвига 200 .
200
Сабанеев Л. Музыка после Октября. С. 160.
Пафос музыки Баха, трактованный как выражение классовых коллизий Крестьянской войны в Германии, взывал к футурологическим прогнозам. Само же его творчество советским музыкантам предлагалось считать вдохновляющим примером для подражания. Сабанеев пишет о «новом хорале новой религии человечества»:
Мы можем создать настоящую музыку нового мира, хоралы коммунизма, которые станут признанными гимнами и войдут как бы в быт 201 .
Образцом «старого хорала», по мысли Сабанеева, может служить в первую очередь искусство Баха. Именно Бах оказался в центре научных интересов Б. Яворского 202 , вдохновленных пафосом музыкального просветительства и социального строительства.
201
Там же. С. 159.
202
Яворский Болеслав Леопольдович (1877 – 1942) – музыковед, общественный деятель, композитор. В 1903 г. окончил Московскую консерваторию (композиция – С.И. Танеев, фортепиано – Н.Е.
На оформление взглядов Яворского оказало влияние западное баховедение, представленное именами А. Пирро, А. Шеринга, А. Швейцера, Й. Мюллера-Блаттау – ученых, развивавших идеи музыкальной семантики 203 . «В многочисленных анализах, известных преимущественно по записям учеников, Яворский постоянно указывал на то, что музыка, подобно речи, является носителем определенного содержания; это содержание неразрывно связано с формой, оно образует единство с формой. <…> Яворский наметил два пути содержательного анализа музыкального произведения. Эти два пути состоят: 1) из аналитической интерпретации интонаций и мотивов как смысловых символов и 2) в создании историко-психологической типологии музыкального творчества и исполнительства <…>. Первый из этих путей разработан в знаменитом, хотя известном только по записям и воспоминаниям слушателей, ‘‘Баховском семинаре’’, который Яворский вел несколько раз <…>» 204 .
203
См. об этом.: Берченко Р.Э. В поисках утраченного смысла: Болеслав Яворский о «Хорошо темперированном клавире». М., 2005.
204
Кон Ю. Несколько теоретических параллелей // Советская музыка. 1978. № 5. С. 91.
Наиболее радикальную аналитическую интерпретацию этих принципов демонстрируют статьи Брюсовой, теоретика и фольклористки, ученицы и последовательницы Яворского 205 . В 1920-х годах они вместе работали в МУЗО Отдела художественного образования Наркомпроса, отвечая таким образом за музыкальное просвещение. Сформированные Яворским на баховском материале представления и идеи она проецирует на принципы создания советской музыки, придирчиво обличая в своих анализах популярную легкую музыку 206 . В основу «здоровой» музыкальной культуры должна была лечь классово близкая и идеологически проверенная песня. По примеру Яворского, который вслед за западным музыкознанием развивал и значительно укрепил гипотезу о преимущественной опоре баховского тематизма на протестантский хорал, и, находя интонационные совпадения, с помощью соответствующих религиозных текстов расшифровывал смыслы, заключенные в баховских инструментальных сочинениях, Брюсова разработала методику обучения музграмоте. В свою очередь, проекции его метода с баховского материала на песенный материал советской эпохи, который на свой лад осуществила Брюсова, способствовало широко укорененное представление о «народном происхождении» самих христианских песнопений, в частности протестантского хорала 207 .
205
Еще в 1912 г. Брюсова открыла в Москве школу, которая была основана на методике Яворского. А в 1916 г. он лично руководил работой Брюсовой по методике общего музыкального образования в московских городских начальных училищах (Авербух Л.А. Даты жизни и деятельности // Яворский Б. Статьи. Воспоминания. Переписка / Ред. – сост. И.С. Рабинович. 2-е изд. Общ. ред. Д. Шостаковича М., 1972. С. 625, 629).
206
См., в частности: Брюсова Н., Лебединский Л. Против нэпмановской музыки (цыганщины, фокстрота и т.д.). М., 1930.
207
Замечу также, что один из самых преданных учеников Яворского был композитор С.Н. Ряузов (см. об этом: Берченко Р.Э. В поисках утраченного смысла: Болеслав Яворский о «Хорошо темперированном клавире». М.: Классика-XXI, 2005. С. 31 – 34). Став членом Проколла, одним из авторов коллективной оратории «Путь Октября», он полностью разделял идею этой ассоциации о необходимости опоры на песню как основу построения новой музыкальной культуры. Его служение пропаганде воззрений Яворского на творчество Баха предстает в этой связи вполне закономерным явлением.
В начале 1930-х была опубликована статья музыковеда и организатора массового музыкального образования Г.Н. Хубова 208 «К переоценке творчества Баха». В ней композитор включается в заветный и немногочисленный ряд избранников новой власти:
<…> Бах, несмотря на всю свою противоречивую двойственность, является наряду с Бетховеном, Шубертом, Мусоргским – одним из наиболее ценных композиторов музыкального наследства 209 .
208
Хубов Георгий Никитич (Г. Х., 1902 – 1981) – музыковед, общественный деятель. В 1920 г. занимался в Одесской консерватории как пианист, в 1921 – 1922 гг. – в Тбилисской консерватории (теория музыки – З.П. Палиашвили, фортепиано – Л.Л. Трусовский). Руководил муз. работой в ЦПКиО им. М. Горького в Москве, где организовал первую массовую музыкальную школу (1930 – 1932). В 1930 г. окончил Московскую консерваторию (фортепиано – В.Н. Аргамаков), преподавал там (1932 – 1938). С 1930 г. начал научную публицистическую деятельность. Был сотрудником Государственной академии искусствознания (ГАИС). Науч. редактор в издательстве «Советская энциклопедия» (1932 – 1935). Зам. гл. редактора журнала «Советская музыка» (1932 – 1939). Гл. редактор музыкальной редакции Всесоюзного радиокомитета (1941 – 1946). Консультант по вопросам художественного вещания в аппарате ЦК КПСС (1946 – 1952). Гл. редактор журнала «Советская музыка» (1952 – 1957). Секретарь Союза композиторов СССР (1952 – 1957). Автор статей и книг по вопросам русской, советской и зарубежной музыки.
209
Хубов Г. К переоценке творчества И.С. Баха // Советская музыка. 1931. № 1. С. 76.
Однако «родимые пятна» сомнительного социального происхождения композитора и отдаленность эпохи, в которую он жил, все же потребовали от критика оговорок, которые он сделал, прибегнув к определениям, заимствованным из монографии о Бахе немецкого композитора и органиста Филиппа Вольфрума, изданной по-русски в 1912 году:
Характерно, однако, что, выполняя по-своему «социальный заказ», Бах с самого начала уже не может удовлетворить требованиям и вкусам своих заказчиков. <…> «Нередко в его игру вкрадывались какие-то toni peregrini и даже toni contrari» (чужестранные звуки и враждебные звуки 210 .
210
Там же.