Музыкальная классика в мифотворчестве советской эпохи
Шрифт:
В 1920-х годах в советской музыке появляется группа сочинений, обращающих на себя внимание неким жанровым и драматургическим сходством. Еще в 1922 году А. Пащенко заканчивает Вторую симфонию с заключительным хоровым «Гимном солнцу» на слова К. Бальмонта, а затем – во второй половине этого десятилетия появляются «Симфонический монумент 1905 – 1917» Гнесина для оркестра и хора на слова С. Есенина (1925), «Траурная ода» памяти Ленина А. Крейна для оркестра и хора (1926), Вторая симфония («Октябрю») Шостаковича с финальным хором на слова А. Безыменского (1927) и его же Третья «Первомайская» симфония с финальным хором на слова С. Кирсанова (1929). Их «сюжет», как справедливо отмечает Л. Акопян, сводится к общей схеме, которую на примере Второй симфонии Шостаковича описала М. Сабинина: «<…> вначале – темный хаос, символизирующий беспросветное прошлое, затем – пробуждение протеста, созревание революционной сознательности и, наконец, прославление Октября» 714 . Она, по наблюдению Л. Акопяна, восходит к архетипу «сотериологического мифа о чудесном спасении мира, погрязшего в несчастьях и грехе» 715 , и, «по существу, именно эта мифологическая схема стала исходной основой для позднейшего социалистического
714
Сабинина М. Шостакович-симфонист. Драматургия. Эстетика. Стиль. М., 1976. С. 59.
715
Акопян Л. Дмитрий Шостакович: опыт феноменологии творчества. СПб., 2004. С. 56.
716
Там же. С. 55.
Несомненно, что за этим явственно прочерченным восхождением от мрака Хаоса к свету всемирного Элизиума стоит не только архетипическая сотериологическая схема, но и отчетливый художественный прообраз бетховенской Девятой, которая сама легко укладывается в этот мистериальный сюжет. Специфично и узнаваемо во всех указанных случаях жанровое решение: симфоническое развитие венчает хоровой апофеоз. Так, вслед за симфонией «Октябрю», открывающейся картинами хаоса (на стилистическую аллюзию инструментовки сходного по смыслу вступления из вагнеровского «Золота Рейна» – знаменитому «эффекту педали» – указывает Л. Акопян) и завершающейся «славлением» на стихи Безыменского, Шостакович дает другой, более опосредованный вариант «модели Девятой» в своей Третьей «Первомайской» симфонии (1929): «Весьма любопытен эпизод Andante, непосредственно предшествующий финальному хору. Это театрализованный речитатив медных духовых, где на громогласные фразы, произносимые протагонистами (вначале солирует туба, затем ее сменяют тромбоны, играющие в унисон, с эпизодическим включением трубы), отвечают унисонные реплики “хора” струнных. Здесь можно усмотреть символическую реминисценцию инструментального “респонсория” из вступления к хоровому финалу Девятой симфонии Бетховена» 717 . То, что в определенной степени следование этой модели постепенно возводится в ранг официозной нормы, показывает следующее наблюдение: «Если в “Посвящении Октябрю” хоровой финал – безотносительно к художественному качеству поэтического текста – выступает в качестве естественной развязки, продиктованной логикой сотериологического мифа, то в случае “Первомайской” он производит впечатление искусственного довеска или подобия deus ex machina. Дионисийская, анархическая сущность веселого общенародного праздника, столь точно угаданная в инструментальной части симфонии, переводится здесь в плоскость довольно примитивной, почти официозной гимнодии» 718 .
717
Там же. С. 69.
718
Там же.
Упомянутые опусы фактически пытались воплотить образ советской симфонии (на что указывает их программность). В них композиторы, в том числе из рядов АСМ, обращались к массовому слушателю, используя модель самой сложной из бетховенских симфоний, дабы, по примеру классика, описанному Беккером, попытаться создать «новую» «советскую» аудиторию.
Существенно, что эти попытки предпринимались в атмосфере подготовки торжеств и празднования бетховенского юбилея 1927 года, то есть вполне органично вписывались в официальный идеологический контекст.
II.7. Бетховенский юбилей 1927 года
100-летие со дня смерти композитора в 1927 году планировалось отметить с особым размахом. В октябре 1926 года был создан специальный Бетховенский комитет при Наркомпросе, который возглавил Луначарский, и куда вошли представители различных научных, учебных, концертных и театральных организаций.
Журнал «Музыкальное образование» в первой половине 1927 года выпустил сдвоенный номер, почти полностью посвященный Бетховену. Содержание его весьма примечательно. Первый выпуск открывался полным факсимильным воспроизведением так называемой «московской черновой тетради Бетховена» с текстологическим описанием ее Ивановым-Борецким – случай уникальный для отечественной музыкальной прессы: текстология всегда существовала в российском музыкознании на последних ролях (положение это с трудом меняется и сегодня). Не менее удивительно то, что все материалы журнала продублированы в переводе на немецкий язык, начиная с титульного листа. Но, возможно, самый большой интерес для нас представляет небольшая информация о работе Бетховенского комитета:
План торжеств уже проработан.
Во время торжественного заседания с представителями правительственных и общественных учреждений будет исполнена 9 симфония под управлением Клемперера.
Кроме того, Персимфанс 719 , Росфил и ГАБТ дают по концерту, посвященному Бетховену, с широким распространением билетов по районам. Их вообще предполагается во время торжеств усиленно обслуживать, для чего намечено проведение трех концертов (Росфил, Персимфанс, Консерватория) непосредственно в районных народных домах. Кроме того, музыкальные школы и более сильные рабочие клубы – своими силами организуют ряд камерных Бетховенских концертов.
Объединенными силами всех концертных организаций, ГАБТ’а и Консерватории предполагается также проведение грандиозного народного празднества (на одной из площадей, в Сокольниках или площади ипподрома) с исполнением утроенным составом оркестра и хора 9 симфонии и «Торжественной мессы».
Конечно, это только план, реальное проведение которого зависит от наличия средств, изысканием которых и занят Комитет.
Мероприятия длительного характера <…> в основной своей части сводятся к следующему: 1) Установление премий за научные труды о Бетховене. 2) Выработка плана систематической пропаганды Бетховена радио-концертными организациями, установление нескольких специальных Бетховенских дней в году, во время которых исполнялись бы определенные произведения Бетховена, включение «Фиделио» в постоянный репертуар ГАБТ’а. 3) Устройство регулярных конкурсов и диспутов об исполнении Бетховена, введение в музыкальную школу специального Бетховенского
719
Персимфанс (Первый симфонический ансамбль Моссовета) – оркестр без дирижера. Один из лучших симфонических коллективов того времени, в состав которого входили музыканты оркестра Большого театра, профессора и студенты Московской консерватории. Создан по инициативе скрипача Льва Цейтлина. Просуществовал с 1922 по 1932 г. В 1927 г. он был награжден званием Заслуженного коллектива Республики. Идея «коллективного оркестра» повлияла на образование подобных же оркестров в других городах страны и за рубежом. Как указывает Ричард Стайтс, в 1928 г. в СССР существовало уже 11 таких оркестров: по два в Москве и Ленинграде, по одному в Киеве, Харькове, Одессе, Екатеринославе, Воронеже, Тифлисе и Баку (см.: Stites Richard. Revolutionary Dreams. Utopian Vision ans Experimental Life in the Russian Revolution. New York; Oxford: Oxford Univ. Press, 1989. P. 138).
720
Музыкальная жизнь в СССР. В комитете по подготовке Бетховенских торжеств // Музыкальное образование. 1927. № 1/2. С. 167 – 168.
Из этого заявления следует, что юбилей рассматривался как акция огромного значения – масштабная и долговременная. Предполагалось, что в юбилейные дни стартует длительный марафон, имеющий своей целью всестороннюю «бетховенизацию» советской повседневности.
В мае 1927 года Комитет издал специальный бюллетень, где обнародовал цели и задачи грядущих торжеств. «Вопрос о выработке специального положения для Бетховенского Комитета» проводился через Совнарком с намерением придать «бетховенскому движению» всесоюзный характер 721 . Почин был взят Бетховенскими торжествами в Грузии,
721
Шувалов Николай. О бетховенских днях в Союзе // Бетховенский бюллетень. № 1 (М.). 1927. С. 11.
<…> когда весь город был покрыт сотнями плакатов, призывавших к участию в этом общественном событии. В торжественных концертах, собравших тысячную аудиторию, принимали участие московские, командированные Наркомпросом, артистические силы 722 .
Невзирая на этот вдохновляющий пример, приведенный на страницах бетховенского бюллетеня, решено было все же ограничить праздник масштабами РСФСР. Устроители рассчитывали на то, что к России впоследствии присоединятся и республики.
722
Браудо Е. Праздник культуры // Бетховенский бюллетень. С. 8.
Характер же самого «бетховенского движения» представлялся специфично: оно не могло ограничиться концертной деятельностью, и без того достаточно активной, по мнению членов Комиссии 723 . Они отталкивались от положения о «массовости» бетховенского искусства:
Бетховен также немыслим без тысячных аудиторий, как солнце без света. Поэтому раньше всего необходимо в летучках, статьях, лекциях подчеркнуть именно этот массовый характер бетховенской музыки и указать на ее исторические корни, на живую связь с музыкально агитационными празднествами Великой Французской Революции 724 .
723
Действительно, хроника 1927 г., данная в приложении к Бетховенскому бюллетеню (С. 21 – 25), рисует впечатляющую картину. Помимо советских музыкантов, в юбилейных концертах приняли участие выдающиеся зарубежные исполнители: Э. Петри, А. Шнабель, Й. Сигети, О. Клемперер, Г. Кнапперстбуш. Крупные торжества, кроме Москвы и Ленинграда, прошли в Одессе, Харькове и Саратове. Судя по разнообразным свидетельствам в прессе того времени, праздник отмечался и в других городах российской провинции. Так, «бетховенский месячник» (с 28 февраля по 28 марта) прошел в Краснодаре: впервые прозвучала Девятая симфония Бетховена (дирижер – преподаватель Краснодарского музтехникума Генрих Тамлер), а также все остальные симфонии и концерты, увертюра «Кориолан», струнные квартеты, трио, сонаты и другие сочинения классика. См. также: Преображенский В. Бетховенские дни в Туле // Музыкальное образование. 1927. № 1/2. С. 180; А.И. Бетховенские дни в Томске // Музыкальное образование. 1927. № 3/4. С. 64.
724
Браудо Е. Праздник культуры. С. 7.
А посему в духе первых послереволюционных лет планировались массово-агитационные представления, с расчетом на проведение которых были перенесены и сроки юбилейных торжеств:
<…> весенняя теплая погода сможет представить возможность вынести торжества в какой-то части на улицы и площади, в виде ли демонстраций, инсценировок, или в какой-либо другой форме 725 .
Просветительство было выделено в этих планах особой строкой:
<…> очень большие надежды Комиссией возлагались прежде всего на широкое распространение специальной популярной и дешевой литературы о Бетховене и о его значении в нашей музыкальной культуре 726 .
725
Шувалов Николай. О бетховенских днях в Союзе. С. 12.
726
Там же. С. 9.
Следовательно, «слову о музыке» – письменному и устному (с особым выделением значимости радийной работы в заданном направлении) – отводилась особая роль.
Масштаб подготовки к юбилею поражает сегодня некоторой абсурдностью: речь ведь все-таки шла не о национальном классике, и праздновать пришлось не день рождения, а годовщину смерти! Но складывается впечатление, что СССР как будто оспаривал у Германии право называться «родиной Бетховена». И это при ближайшем рассмотрении оказывается совсем не преувеличением. Комитет по проведению бетховенских торжеств в преддверии праздника «обратился ко всем организациям и учреждениям со следующим призывом»: