Музыкант и наследница
Шрифт:
Анри подошел к Саше и шепнул на ухо, что верит в нее. Первые минуты поддержка не имела успеха, Саша стояла у микрофона с кислым выражением лица. К середине выступления она раскрепостилась и спела так, что у публики дух перехватило от восторга. Никто не думал возмущаться, что поет не он, а она. Происходящее на сцене завораживало.
Затем настал его черед. Анри решил оторваться, как будто Группа играла последний концерт, и внимательно осмотрел толпу. Он не различал лиц, поднятых рук, хотя уверенно кричал, что видит всех – от первого ряда, до последнего. Из колонок зазвучал музыкальный проигрыш, украшенный его вокалом. Анри казалось, что он поет для себя, а публика восхищалась каждой пропетой им нотой. Элизабетта переместилась к большим колонкам, закрыв
«Бабушка не понимает, как я скучаю по статьям, журналу, Петеру, Жасмин. Я испортила не только свою жизнь, но и судьбу подруги. Жасмин – талантливая и добрая девушка, а слава, успех и большие деньги вскружили ей голову, благодаря мне».
Элизабетта помнила, как обещала Петеру писать статьи под псевдонимом об актуальной музыке и открывать новые имена. За время жизни в Золотом Дворце, она не написала ни строчки, а пластинки, присылаемые на почтовый адрес Энни, скапливались в отдельной комнате бабушкиного дома. Элизабетта и не думала заходить туда, чтобы воспоминания о прошлой жизни ее не тревожили. Они нахлынули здесь, за сценой. Элизабетте захотелось быть на месте журналистов. Она готовилась уйти, чтобы спрятаться в трейлере и пережить собственные неудачи, как вдруг появился Анри. Его руки тянулись к ней. Он снял с головы нелепую черную кепку, надетую задом наперед, бесформенную куртку со странной надписью большими буквами, и вывел на сцену. Группа ждала сигнала, и когда он был получен, музыканты заиграли мелодию самого романтичного и известного в мире танца. Анри закружил ее подобно юле. Она догадалась, что танец – импровизация возбудил в нем желание доказать любовь к ней, но горячий взгляд напомнил о предательстве, обидных словах Аннет и подверг сомнениям.
«Он любит меня».
«Нет, Аннет соврала мне. Его сердце три года принадлежит мне, и я никому не позволю забрать его».
Саша внимательно наблюдала за Элизабеттой, которая протянула руку помощи в Городском парке, заплакала и поняла, что ошиблась. Заслуги Льюиса Пена, который сосредоточил в руках немыслимые финансы и связи, в становлении Анри нет, он сделал себя сам.
Анри глянул в толпу, чтобы проверить реакцию публики на танец и ощутил тысячи восторженных взглядов. Мало кто понял происходившее на сцене. Аудитория Группы светской и политической хроникой не увлекалась, а музыкальные журналы стали для них скорее развлечением, а не средством полезной информации. Саша однажды призналась, что воровала у продавцов газет журнал Петера, потому что издание входило в лидирующую тройку по продажам и актуальности материала. Примечательно, что она не смогла вспомнить ни одной статьи, которая ее бы зацепила. Среди лиц и имен на обложке, она хотела видеть свое, а чужие…. Они ее раздражали…
Музыка стихла. Анри прижался к Элизабетте и поцеловал. Она сердито на него взглянула:
«Он заслужил пощечины… Он вынес на публику личное… Они крадут его у меня каждый вечер, а он осмелился поцеловать меня среди них!»
Она развернулась, чтобы уйти. Рука Анри крепко сжала ладонь, ноги проросли к полу. Она заметила, что он ликовал от счастья. Громкие аплодисменты и голос запыхавшегося Анри, прокричавшего несколько раз, что он любит ее и его чувство взаимно, оглушили Элизабетту. Она мечтала услышать его признание в тихом романтичном месте. Обозреватели не удержались и выбрались на сцену, обнажив фотоаппараты. Подзабытая история предвкушала новый поворот.
Анри понимал, что перешел допустимые границы, но чувство эйфории не позволяло трезво мыслить. Он посмотрел на Элизабетту и увидел ее взгляд, полный удивления и отчаяния…
«Что я сделал не так?»
Публика, ожидавшая продолжения концерта или поцелуя, недовольно закричала и затопала.
– Вы ожидали этого? Что вы чувствуете?
Элизабетта улыбнулась и пригласила всех на официальную встречу с прессой в следующий понедельник.
Анри дал команду Феллу продолжать концерт, он не смог испытывать и выдавать прежние эмоции. Танец впечатлил публику и смазал концовку. Когда Группа закончила играть, он сухо попрощался с фанатами. Они заплатили деньги за билет и хотели получить развлечение. Он исполнил их желание – хитами Группы, девочкой Сашей и танцем.
Прощаться вышла и Саша. Аплодисменты, предназначенные Группе, она принимала на себя и в полной уверенности приняла решение, что согласится работать с Льюисом Пеном, несмотря на протесты Элизабетты. Способ достижения признания и славы ее не волновал.
Анри нашел Элизабетту в трейлере, одиноко сидящую на стуле с кривой спинкой у окна. В руках она держала бутылку с водой, которая растекалась по ножке стола, а не по граненым стенкам стакана. Анри забрал у нее бутылку, закрыл крышку и сел рядом.
– Что? – спросила она, повернувшись к нему. – Да, я зла на тебя! Как ты мог вынести личные чувства на суд мало что понимающей фестивальной публике!
– Странно, мне казалось, что наши личные отношения уже выставили на суд публики месяц назад, когда на приеме у королевы я надел тебе на палец кольцо?
– Я хочу все вернуть, – вдруг сказала она и перебралась в кресло Фелла. – Работу, друзей, и отношения. Я подумала и поняла, что у меня ничего не осталось, кроме мандата на наследство в Золотом Дворце, вот если бы я работала в журнале Петера, я бы летала от счастья, что ты покружил меня на сцене и доказал всем, что я в твоей жизни занимаю более важное место, чем музыка. Но это не так! Ты окреп после месячной депрессии, и я осталась где-то в стороне!
– Я подозревал, что ты быстро устанешь играть в справедливые игры, только думал, что продержишься года два, а не месяц, но ты уже взрослая и должна понимать, что вернувшись к Петеру, ты заскучаешь и там. Ты будешь жалеть себя, думать, какая же я была глупая, что отказалась от всего, чем наградила меня бабушка – наследством, свадьбой на весь мир, мужем из Группы, искусственно выращенными сотнями гувернанток детьми. На сцену я вывел тебя, потому что люблю за то, какая ты есть. Когда ты распечатаешь свой мандат на наследство, мне тут же ограничат доступ к тебе, и ты не сможешь поехать за мной на гастроли! Я буду приходить к тебе по согласованному графику. Вот в чем разница. Утром я получу выговор от Клауса и его отца. Я пренебрег твоей безопасностью! Но если королева желает приблизить любимую внучку к народу, то почему ничего не делает?
Анри вопросительно уставился на Элизабетту:
– Выдать наследницу замуж за человека из народа недостаточно, чтобы заслужить его уважение.
– Не впутывай меня в планы бабушки! – воскликнула она. – Скажи, ты понял, что сделал мне больно?
– Я сказал правду, – Анри встал и подошел к окну, наблюдая, как территорию фестиваля покидали последние зрители, а техники начали разбирать сцену и переносить оборудование в грузовики, – ту, что мы скрывали друг другу месяц. Когда я встречался с королевой, первое предложение, которое она произнесла – я сделал выбор три года назад, познакомившись с тобой.
– А как же Аннет? – выкрикнула Элизабетта, он захотел правды, значит, он получит ее. – А вдруг ты такой же искусный и талантливый актер, как и музыкант, который умеет притворяться. Спишь со мной, а думаешь о ней? Докажи, что кроме моего положения, имени, статуса, тебе ничего не нужно.
Имя Аннет задело его. Только он забыл о душевном влечении к ней и стал ненавидеть за правду, которую он отказывался признавать, как Элизабетта вскрыла почти зажившую рану… Анри не мог понять, откуда она узнала правду.