Мы, аристократы. 1-й, 2-й курс

Бастет

– Зато мальчик жив! Его у нас все знали в лицо, и если бы он остался у магов, его могли бы убить приспешники Вольдеморта!
– горячо воскликнул Дамблдор.
– Я спрятал его там, где его никто не будет искать!

Я заметил, что перед компетентными людьми он не стал выступать со своими байками о кровной защите. Пора было брать слово, и я попросил его. Весь зал уставился на меня так, словно перед ними заговорила скамейка.

– Говорите, мистер Поттер, - разрешил Роули.

– Я читал газетные подшивки того времени, где сообщалось о несчастье с моей семьёй. Если бы уважаемый профессор Дамблдор на

самом деле хотел моей безопасности, он не стал бы сообщать во все газеты о том, что я выжил, да еще с моей фотографией и с рассуждениями о моём шраме. Пока приспешники Вольдеморта оставались на свободе, ему вообще не следовало заявлять в прессе, что Вольдеморт развоплотился из-за меня. Действия уважаемого профессора Дамблдора выглядели так, словно он специально хотел подставить меня под удар, чтобы иметь повод поместить меня к маглам.

С балкона послышался возмущенный ропот - никому из членов суда не приходила в голову такая очевидная трактовка действий Дамблдора. Сам профессор был ошарашен не меньше остальных и разглядывал меня с какой-то детской обидой, словно у него отняли любимую игрушку. Похоже, возразить ему было нечем.

– Пояснения нашего юного подзащитного выглядят по меньшей мере убедительными, - признал Роули после того, как все осмыслили моё замечание.
– Действия ответчика - намеренные или ненамеренные - могут быть охарактеризованы самое малое как преступная небрежность, поэтому ему еще тогда не следовало поручать опекунство над младенцем. С учётом того, в каких условиях рос ребёнок, я считаю требование о лишении Альбуса Персиваля Ульфрика Брайана Дамблдора опекунства над несовершеннолетним Гарри Джеймсом Поттером обоснованным.

– Можно слово?
– снова высунулся Дамблдор.
– Я готов признать, что действовал тогда в спешке и необдуманно, но, поймите, в тех условиях очень трудно было действовать наилучшим образом. Я хотел обрадовать магический мир вестью об избавлении от злодея и, каюсь, не подумал о мальчике. Я был уверен, что родственники Лили любят мальчика и заботятся о нём, и, каюсь, не досмотрел… - по седой бороде директора скатилась одинокая слеза.
– Я очень виноват перед мальчиком и готов исправить все свои ошибки. Этого больше не повторится…

Дослушав его проникновенную речь, Торфинн Роули иронически приподнял бровь.

– Мистер Поттер, вы хотите дать вашему опекуну возможность исправить свои ошибки?

– До сих пор мне везло и я выживал, но я опасаюсь и дальше подвергать свою жизнь такому риску - тем более, что у меня нашлись настоящие родственники, которые уже заботятся обо мне. Профессор Дамблдор наделал так много ошибок, что мне не хочется давать ему возможность наделать новых. Я не уверен, что переживу их.

Судя по раздавшимся с балкона сдержанным смешкам, большинство членов суда было на моей стороне.

– Я протестую!
– воскликнул Дамблдор.
– Мальчик в силу своего возраста не понимает всей опасности, которая ждёт его у Малфоев! Вольдеморт не умер, он только развоплощён и скоро возродится, а метка Люциуса никуда не делась. Что бы Люциус не говорил, он остаётся Упивающимся и сразу же переметнётся на сторону своего повелителя, как только тот воплотится, и утянет за собой мальчика! Малфой, ты же знаешь, что творится с твоей меткой, покажи её собранию! Пусть все увидят, кто ты такой!

Суд, которому

напомнили о главном пугале магической Британии, встревоженно загудел.

– Лорд Малфой, вас не затруднит показать вашу метку?
– предложил Роули.

Малфой окинул Дамблдора взглядом, полным ледяного презрения.

– Во избежание домыслов - почему бы и нет?
– он закатал левый рукав своей официальной робы по локоть.
– Всем видно? За эти годы метка почти пропала и скоро совсем исчезнет. Если вы это называете «творится», то всё в порядке, пусть творится дальше.

Он подошёл поближе к балкону и приподнял кверху оголённую руку, на которой едва виднелся бледный след метки. Дамблдор встал и подошёл к Малфою, чтобы придирчиво обследовать метку вблизи. Малфой позволил себе снисходительную усмешку, а я полюбовался недоумевающей физиономией директора - тот явно знал, как должна была выглядеть метка Люциуса.

Судя по реакции членов Визенгамота, на этой демонстрации мы приобрели больше, чем потеряли. Если среди них и затесались рьяные приверженцы Тёмного Лорда, то таких было очень мало. Роули заинтересованно приглядывался к Малфою с Дамблдором с балкона.

– Благодарю вас, лорд Малфой. Мистер Дамблдор, вы наверняка уже проверили, что метка лорда Малфоя не прикрыта иллюзией, так ведь?
– сказал он для порядка, потому что проверочное заклинание Дамблдора не осталось незамеченным ни для кого в зале.
– Значит, у вас нет никаких оснований обвинять в приверженности к Тёмному Лорду человека, который уже был оправдан высшим судом магической Британии.

Роули встал и повернулся к членам суда.

– У кого-нибудь есть вопросы к сторонам судебного процесса?
– спросил он.

– У меня есть вопрос к мистеру Поттеру, - отозвался грузный мужчина лет пятидесяти.

– Говорите, лорд Гилрой, - разрешил Роули.

– Шеннон Гилрой, - представился тот, как требовал регламент.
– Мистер Поттер, я понимаю, что в ночь нападения Вольдеморта на вашу семью вам было только полтора года, но возможно, вы что-то запомнили об этом событии и сможете рассказать нам? Всё-таки нападение было достаточно ярким событием даже для младенца и могло отпечататься у вас в памяти.

– Этот вопрос не имеет отношения к процессу, поэтому мистер Поттер не обязан отвечать на него, - предупредил и.о. председателя Визенгамота.
– Но это интересно всем нам и мы будем признательны мистеру Поттеру, если он ответит.

Мне были доступны все воспоминания маленького Гарри, даже самые ранние, но прежде я не интересовался подробностями гибели его родителей, потому что не видел в этом необходимости, а лицезрение кровавых сцен никогда не развлекало меня. Теперь же мне задали прямой вопрос, и я машинально откопал нужное воспоминание из памяти ребёнка.

Я проснулся от того, что миловидная молодая женщина с рыжими волосами - моя мать - вытаскивала меня из кроватки. Света не было, но по стенам гуляли отблески огня, позволявшие мне разглядеть её лицо. Она успела поднять меня до уровня груди и прижать к себе так, что мне оказалась видна комната за её спиной. У входа в комнату показались две мужские фигуры, обе в масках Упивающихся и в чёрных балахонах. Одна из них сделала движение палочкой - и в спину моей матери полетело ядовито-зелёное облако, за пару секунд достигшее цели.