Мы будем вместе
Шрифт:
— Вам нужно поесть, — сказала она ласково.
— Простите, Барбара, но я не могу, — отказался Джим. Он видеть не мог еду, от одного запаха его выворачивало наизнанку.
— Голодовкой делу не поможешь! — твердо сказала Барбара. — Или вы сейчас же все съедите, или я не уйду отсюда!
Джим слабо улыбнулся.
— Скажите, Барбара, вы ведь знаете Камиллу с рождения?
— Да, я помню ее еще вот такой! — Барбара чуть развела руки, показывая размеры новорожденной Камиллы. На ее глазах появились слезы умиления. — Я ведь вырастила и Брэндана, и
— Скажите, она всегда была упрямой?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, если она считала, что делает что-то правильно, ее можно было переубедить? Или, например, у нее составилось какое-то мнение о человеке, она его когда-нибудь меняла?
— А, вот вы о чем! Боитесь, что Камилла не сможет вас простить?
— Да, — признался Джим.
— Ну, значит, вы ее плохо знаете. Да, она всегда была очень упрямая, просто беда! Но в то же время Камилла была и остается очень доброй девочкой. Она не умеет обижаться на людей. Она готова найти любому, даже самому некрасивому поступку оправдание. Особенно если речь идет о близком человеке.
— Думаете, у меня есть шанс все исправить? — с надеждой спросил Джим.
— Конечно, есть! Я вообще, если честно, не предполагала, что она будет говорить с вами после того письма. Вы бы видели, как она страдала! На ней лица не было. Надо отдать должное мистеру Стюарту, хоть он и оказался подлецом, только благодаря ему Камилла вернулась к жизни. Хотя разве это можно назвать жизнью?
Барбара обреченно покачала головой.
— И за что наша девочка так страдает?
Причитая, она вышла из гостиной. Джиму стало ужасно неловко. Барбара прямо не указала на то, что он виновник всех страданий Камиллы, но он почувствовал укор в ее глазах.
— Я позвонил, Камиллу уже ищут, — сказал Брэндан, устало проводя руками по лицу.
— Вам нужно поспать, — предложил ему Джим.
За эту безумную ночь Брэндан, казалось, состарился на несколько десятилетий. Джим вдруг вспомнил, что отцу Камиллы уже больше шестидесяти. Ему стало ужасно жалко Брэндана, который сейчас, так же как и Джим, расплачивается за свою эгоистичную любовь к Камилле.
Они оба были ужасно виноваты перед ней. Но ведь и эта сделка, и последующее сватовство Эрскина были подготовлены только для того, чтобы Камилла была счастлива!
— Я все равно не смогу уснуть. Да и Изабель скоро проснется. Надо будет с ней поговорить, успокоить ее. Камилла ведь скоро вернется домой. Я уверен.
— А вот я не уверен, — честно признался Джим. — Я боюсь, что она не сможет простить нас.
— Только не говори об этом при Изабель, — попросил, поморщившись, Брэндан. — Мне и так сегодня предстоит разнос.
Джим слабо улыбнулся.
— Мне кажется, что она решила начать новую жизнь, где нам не будет места, — поделился он своими подозрениями с Брэнданом.
— Это ее право. Но я уверен, что она не сможет вот так взять и вычеркнуть из своей жизни семью. Да и тебя она не сумеет выжечь из своего сердца. Не смогла ведь за пять-то лет, хотя и была замужем за другим!
—
— Если я хоть чуть-чуть знаю Камиллу, она не пропадет, — попробовал Брэндан успокоить Джима, а заодно и себя.
— Она уже пропала, — хмуро буркнул Джим.
— Я знаю, где она, — сказала Изабель, входя в гостиную.
Она была одета для выхода, аккуратно причесана и, судя по ее виду, чувствовала себя если не прекрасно, то вполне нормально.
Мужчины встали.
— Изабель, может быть, тебе было бы лучше оставаться в постели? — нежно спросил Брэндан.
— Брэндан, я себя уже отлично чувствую. И вообще, сейчас состояние моей дочери волнует меня гораздо сильнее, чем состояние моего здоровья. Как ты мог сделать такое?
— Изабель, милая, я считал, что это хороший выход из сложившейся ситуации! Я думал, что эта любовь — блажь Камиллы, подростковое безумие.
— Наша дочь была уже достаточно взрослой. Ты просто был уверен, что всегда лучше нас всех знаешь, что делать. Это и погубило нашу семью.
— Ну что ты такое говоришь! — возмутился Брэндан. — Пока есть ты и я, наша семья жива.
— Если ты не поедешь к Камилле и не поговоришь с ней, у тебя не будет и меня.
— Но о чем я могу говорить с Камиллой, если она уперлась?! — удивился словам жены Брэндан. — Ты же знаешь ее упрямый характер.
— Объясни ей, почему ты решил все за нее. Заодно можешь попробовать придумать хоть какое-то оправдание своей низости. Камилла добрая девочка, может быть, она вас с Джимом и простит.
— Я не знаю! Я пытался ей все объяснить, но она отказалась меня слушать! — воскликнул Джим.
— Можешь попробовать объяснить все мне, — предложила Изабель. — Потому что я тоже не понимаю, как ты мог продать любовь.
— Моя мать была очень больна, я был вне себя от горя и растерянности. Я только что окончил университет, который вытянул все наши сбережения, и у меня еще не было работы. И вот мама попала в больницу. Мистер Риттер видел, что такое окружная больница…
— Это было ужасное зрелище, Изабель, — подтвердил Брэндан.
— К тому же я не знал, хватит ли маминой страховки, чтобы оплатить хотя бы такое лечение, — продолжал Джим. — И вот появился мистер Риттер. Он объяснил мне, что в нынешнем состоянии я ни за что не смогу обеспечить Камилле нормальную жизнь. Да и маме я мало чем смогу помочь. Мне нужно было выбирать: или мать, или Камилла. И я выбрал маму. Мне тогда казалось, что это выход. Предложение из Бирмингема я получил только на следующий день, после нашего разговора. Я отказался от Камиллы и пообещал мистеру Риттеру, что напишу ей письмо. Тогда он, уже прощаясь со мной, оставил мне чек. И я его взял. Только позже я понял, что это было настоящее предательство. Но было уже поздно.