Мы - до нас
Шрифт:
Да не стащат стены!
И, если он не спит, то пригласи!
Гридень мнется, но убегает.
Мономах:
– Ну вот и все… На сердце полегчало.
Я должен получить теперь ответ
И положить какое то начало,
Пока не положил его рассвет!
Владыко – старец, знаю верно.
Ему чужда и ложь, и лесть,
И он сейчас нелицемерно
Ответит мне все так, как есть…
Входит
Мономах подходит к нему и, слегка склоняя голову, привычно подставляет ладони под благословение.
Мономах:
– Благослови, владыко!
Архиепископ привычно начинает осенять князя крестным знамением, но вдруг рука его приостанавливается.
Архиепископ:
– И на что же?
Мне, князь, сейчас тебя благословлять:
Идешь ли ты еще на свое ложе
Или встаешь, чтоб дело исправлять?
Мономах:
– Что сон? Одно лишь времени лишенье!
Его я после смерти утолю!..
Благослови… на верное решенье!
Архиепископ
(благословляя):
– Ну что ж, на это я благословлю!
Мономах:
– Святый владыко, как мне быть:
Не медли, я молю, с ответом
Душу спасти иль погубить,
Других людей сгубив при этом?
Архиепископ:
– Молился я в ночной тиши,
Была тиха моя молитва…
Хотя… для мира и души
Молитва – это тоже битва!
Мономах:
– Да-да, конечно, но сейчас
Не время для бесед духовных.
Сейчас возможность есть у нас
Русь от врагов избавить кровных!
Архиепископ
(показывая большую серебряную монету):
– Вот, посмотри-ка на монету,
Что к нам завез купец-араб.
Когда-то тетрадрахму эту
Послушно изготовил раб.
Потом она пошла по миру:
Эллада, Персия, Тунис,
Где, поклоняясь, как кумиру,
Ей торговали и клялись…
Смотри: над профилем Афины
Коринфский шлем в те годы смял
Удар до самой середины –
Знак недоверчивых менял.
Сначала серебро блистало,
Потом стемнело, словно сад,
И, наконец, она устало
Легла в заветный чей-то клад.
Как быстротечно мир устроен!
Давно повержены во прах
Купец и царь, поэт и воин,
Ее державшие в руках.
Теперь вот я, ленив, беспечен,
Иду по тропке бытия,
Не понимая, что не вечен,
Как были все они,
Мономах
(недовольно):
– К чему всё то? Прости, мне недосужно!
Скажи, пока что время есть у нас -
Как быть с врагом?
Архиепископ:
– Я то к тому, что нужно
О вечности заботиться – сейчас!
Ведь после войн, болезней, моров, слухов
Поверь мне, князь, настанет, наконец,
И – благорастворение воздУхов,
И – благосостояние сердец…
Мономах
(в сторону):
– Не слышит, что ль? Я знал, что он порой
Юродствует и иногда чудачит.
Но чтобы здесь, сейчас, передо мной…
(вслух)
И что сие, владыко, это значит?
Архиепископ:
– То, что тогда – не в силах и представить…
Тогда… тогда – захватывает дух…
Мы, люди, будем Бога вечно славить
За эту горсть сегодняшних укрух!
Как крошки хлебные, Он эти дни и ночи
Любя, нам подает, чтоб мы могли
Заботиться, пока отверсты очи,
И о душе, и для родной земли.
(устало прислоняясь к стене, но бодро)
Полезно милостыню дать убогим:
Сироткам, вдовам от щедрот своих.
(с особой значимостью)
Но выше нет заслуги перед Богом -
Как жизнь свою отдать за жизнь других!
Архиепископ блаженно закрывает глаза и умолкает.
Мономах:
– Да он совсем меня не слышит!
И от него не слышно слов…
Может, преставился? Нет – дышит…
Ты что, владыко, нездоров?
Архиепископ
(открывая глаза):
– Я шел к тебе – шаги считал!
Мономах:
– Зачем?..
Архиепископ:
– Затем, что мне придется
За каждый шаг – велик иль мал,
Держать ответ…
(садясь)
Прости, устал…
(поднимая перст)
Ведь он там – в Небе отдается!
Мономах:
– Да это мне, хоть забываю,
И так известно самому.
Но здесь… сейчас… не понимаю, -
Ты это все – к чему?
Архиепископ
(поднимаясь, с неожиданной силой в голосе):
– Над крестной клятвою твоей –
Для этого я здесь, не так ли?
–
Не властен я – архиерей,
Что с бородою не из пакли!