Мы - до нас
Шрифт:
В Царьграде я видал давно
Таких. Развяжут, не бледнея,
И крестной клятвы узы. Но –
Ответ за то еще страшнее!
Архиепископ подходит к аналою в углу, перед иконами, на котором лежат Евангелие и Крест.
Архиепископ
(глядя на крест):
– Он на кресте уж тыщу лет,
И всё живой… Как то не видят?!
(Мономаху)
Мои слова и мой ответ
Тебя,
Мономах
(сдержанно):
– Ну, что ты… Нет!
Архиепископ:
– Тогда пойду -
Считать шаги, что были прежде
И что, даст Бог, еще пройду
В пути – ко сбыточной надежде!
Архиепископ, поддерживаемый под руку Мономахом, медленно идет к двери, где князь передает его гридню. Летописец ему вслед:
Летописец
(ему вслед):
Один, в безмолвии ночном,
Перебирая зерна четок,
Он мог бы спутать явь со сном,
Когда б ход мыслей не был четок.
Ему не нужно ничего:
Среди дождей, морозов, зноя, -
Подобна келия его
Ковчегу праведного Ноя.
В соседней келии монах
Давно отбил свои поклоны
А он, с молитвой на устах,
Глядит на древние иконы.
Весь мир, уставши от грехов,
Спит до рассвета, забывая,
Про пенье третьих петухов…
А он, себя окаивая
И спать ресницам не веля,
Всю ночь стоит у аналоя,
Молясь, чтоб стала вся земля
Ковчегом праведного Ноя!
Мономах
(тяжело опускаясь на скамью):
– Он мне сказал и все, и ничего…
В спокойный час я, как земля сухая,
Впитал бы жадно все слова его,
Ни одного из них не упуская.
Но этот час тяжел, как никогда.
Сейчас меня преследует иное:
Как о небесном думать мне тогда,
Когда зависит от меня земное?!
Вся тяжесть снова на моих плечах.
И надо… надо принимать решенье.
Ведь сила князя не в словах -
В его делах и их свершенье.
Что я могу народу дать,
Дав ханам улететь, как птицам:
Осиротив – потом подать
Сиротам, нищим и вдовицам?!
Коварство Итларя… Кидана взгляд…
Прав беглый раб – такие не отстанут.
(вспоминая)
«Слова их мед…
Дела их яд…»
Обманут ханы нас, обманут!
(летописцу)
А если мы обманем их,
Как предлагает воевода?
(летописец отворачивается, и Мономах – сам себе)
То
Спасется множество народа!
Не будет литься кровь рекой,
Не содрогнется Русь от стона,
И не потянется строкой -
Позорной – в Степи нить полона!
Прав Ратибор – там выгода видна,
А тут (стучит по груди) ее никто не видит.
А может… у нее здесь нет и дна?
Войти – войдет, и только в Небе выйдет?..
Пора, пора уже давать ответ…
Не льет вода под камень залежалый!
Итак – итог? Скорее, да, чем нет…
Да-да, скорее «да», пожалуй!
(после раздумья, уже более решительно)
И, если там княжь гридь уж возвратился…
Его за воеводой я пошлю…
Мономах хлопает в ладоши – раз, другой. Собирается хлопнуть в третий, как дверь отворяется, но, вместо гридня входит Гита.
Гита:
– Ты все еще в трудах?
Мономах:
– Да, припозднился…
Гита:
– Идем со мной, тебя я покормлю!
Мономах отрицательно качает головой. Гита подсаживается рядом.
Гита:
– Почти не ешь, совсем не спишь…
Не отдохнешь от дел рабочих.
Мой лад! Себя ты не щадишь
Мономах:
– Себя-то я как раз щажу, а прочих…
Гита:
– Один, охрану отпустил!
Ну, как же можно без охраны?
Мономах:
– А меч на что?
Гита:
– То - мало сил,
А всюду эти ханы, ханы…
(глядя на мужа)
Ты у меня совсем устал!
А я все сына вспоминаю:
Каким он был, каким он стал,
И обнимаю, обнимаю…
Я знаю, что нельзя так, но -
Ты только не изволь сердиться -
Хочу спросить уже давно:
Когда наш мальчик возвратится?
Мономах:
– Как только все у нас начнется…
Гита
(встревожено):
– Что все?!
Мономах:
– Ну… скажем, дань мы соберем,
Так сразу он к нам и вернется.
Я думаю, уж скоро…
Гита:
– Днем?
Мономах:
– Не могут злого сделать ханы
Такому сыну моему:
Ведь на него, с рожденья, планы –
Особые!
Гита:
– Но почему?
Мономах: