Мы — это мы

Перова Ксения

Женщина, почти невидимая в полумраке, все еще не пускала его даже на порог, и тут за ее спиной возникла плечистая фигура.

— Магуэно? — произнес низкий мужской голос. — Помню Майло Магуэно, пацаном его ко мне приводили.

Хэл поспешно поклонился до земли, как это делали все деревенские:

— Храни вас Всемогущий! Это мой старший брат, а сейчас с отцом беда приключилась. Три дня уже лихорадка, задыхаться начал...

Тут Хэл покривил душой, но делать нечего, как-то надо было замаскировать истинную цель своего появления.

Женщина

всплеснула руками и тихо ахнула. Ее светлый фартук выделялся в темноте белым пятном.

— Ты же не поедешь в Калью на ночь глядя?!

Мужчина густо вздохнул.

— Что делать, раз человек помирает. Принеси-ка котомку, Джен.

Женщина с причитаниями скрылась в доме и через минуту вынесла котомку, плащ и лампу.

— Лошадь возьмем, — заявил лекарь, широко шагая по улице, Хэл за ним еле поспевал, — если пойдем пешком, моя помощь может уже и не понадобиться...

— П-погодите, господин лекарь. — Хэл даже не знал, как зовут его спутника — он его вообще ни разу не видел. В Калье позволить себе вызвать лекаря могло разве что семейство Аганнов. — Есть еще одно дело, по которому я пришел к вам.

Они замерли посреди темной улицы. Где-то далеко залаяла собака, ей отозвалось несколько товарок. Хэлу скрутило живот, но он распрямил плечи и смело глянул лекарю в лицо. Это был высокий мужчина лет сорока, с курчавыми черными волосами и огромным горбатым носом. В темных глазах читалось недоумение.

— Дело? Какое еще дело?

— Я слышал, вчера тут были неприятности... со Свершителем.

— Неприятности? — лекарь цокнул языком. — Ну если считать неприятностями два десятка убитых и вдвое больше покалеченных... я только что с последним отваживаться закончил, а тут ты.

— Прошу, зайдите к Свершителю, он, наверное, совсем плох...

Это прозвучало как-то жалко, почти умоляюще, и Хэл подосадовал на себя.

Лекарь сделал шаг назад, на лице мелькнуло гадливое выражение, словно он увидел раздавленную лягушку или паука с добычей в лапах. А потом развернулся и двинулся назад, держа лампу повыше, чтобы не споткнуться.

Хэл остолбенел, но тут же бросился за ним.

— Подождите, куда же вы?!

— Убирайся. Ты же не думаешь, что я пойду лечить Свершителя? Чем быстрее он сдохнет, тем лучше.

— Но так нельзя! — возмутился Хэл, невольно выходя из «сыновней» роли. — И потом, если Свершитель умрет, на его место просто назначат нового. А каким он будет, еще неизвестно. Может, вам работы еще прибавится.

Лекарь даже не оглянулся.

— Я заплачу! — выкинул Хэл свой последний козырь. — Вот!

Он похрустел мешочком, и тяжелые шаги по булыжнику слегка замедлились. Лекарь обернулся с такой миной, как будто Хэл не предлагал ему плату, а руки выкручивал. Тот потряс мешочком в воздухе.

— Он ваш, если поможете Свершителю... и моему отцу.

Сердце Хэла стучало, как бешеное, пальцы онемели, и не только от прохлады ночной осени.

Он вдруг почувствовал, что сейчас в буквальном смысле

решается его судьба, хоть и не мог понять, каким образом. Это ведь не его отец лежал сейчас где-то с пробитой головой и, быть может, умирал. А темноглазый мальчик, собиратель кореньев, не хотел даже говорить с ним, не то что дружить.

Но их последняя встреча не шла у Хэла из головы. Он снова вспомнил тяжелое дыхание, затравленный, исполненный отчаяния взгляд. Мучительно красноречивый, он умолял о помощи. Хэлу никто не может помочь, но он сам способен оказать помощь тому, кто в ней нуждается. Тому, от кого все отвернулись.

Он шагнул ближе к лекарю — тот не отстранился — и протянул мешок.

— Возьмите. Мы успеем до света и сохраним все в тайне. Обещаю.

***

Хэл, разумеется, понятия не имел, где живет Свершитель, поэтому старался держаться за спиной лекаря. Они шли быстро, почти бежали, одна улица, вторая... наконец свернули в неприметный переулок, дома на него выходили задней стеной, без окон.

С противоположной стороны Хэл с удивлением увидел заросли деревьев и кустарника, почти как в лесу. Среди них стоял небольшой домик в два этажа, верхние окна мерцали светом, слабым, словно дыхание умирающего.

У крыльца лекарь взглянул на Хэла, но тот покачал головой.

— Стучите. Я здесь подожду.

— Почему? — удивился тот. — Я не убегу, что уж теперь-то!

— Давайте же! — настойчиво произнес Хэл.

Лекарь пожал плечами и постучал. Какое-то время из дома не раздавалось ни звука, потом лестница заскрипела под медлительными, тяжелыми шагами.

Хэл метнулся в сторону и спрятался за угол дома. Он слышал тихие голоса, но не мог разобрать слов. В конце концов, дверь затворилась, и опять стало тихо — лишь ветер посвистывал в обнаженных кронах деревьев.

Хэл остался на месте, кутаясь в плащ и слушая шуршание веток над головой. Приближалось утро, но темнота и не думала редеть; посыпался мелкий, противный дождь.

У него уже зуб на зуб не попадал, когда дверь снова скрипнула, и послышались удаляющиеся шаги. Хэл поспешил за лекарем и догнал его на главной улице.

— Как он?

— Жить будет. — Лекарь все ускорял шаг, и Хэл, еле поспевая за ним, пропыхтел:

— А... мой отец... как же с ним?

— Неужели ты думаешь, что после подобного я еще потащусь в Калью? — пренебрежительно фыркнул лекарь.

Сердце Хэла екнуло.

— Но... как же... мы ведь договорились... подождите!

Он догнал лекаря и схватил его за полу плаща, тот со злостью вырвался и прошипел:

— Пошел вон, паршивый щенок! Или все в городе узнают, что Магуэно спутались со Свершителем!

Его худое горбоносое лицо почернело от гнева, но в глаза Хэлу он все же не смотрел. Потоптался на месте и бросил напоследок:

— Завязывай с этим, парень. Порядочных людей дела Свершителя не касаются. Помрет он или будет жить — его проблемы, а не наши. А то смотри, закончишь так же, как он.