Мы из спецназа. Заложники

Щупов Андрей Олегович

–  Да заткнись ты!
– Вова Клоп, один из бойцов Малыша, шагнул к лежащему, с силой пнул под ребра.

Матвей дернулся и замолк. Ожидая следующих ударов, рефлекторно подогнул под себя ноги, но больше Клоп бить не стал. То есть, может, и врезал бы еще пару раз, но сидящий за столом Черкизов лениво качнул головой:

–  Не надо, Вовик. Бить лежачих, да еще связанных, - не самое благое дело.

–  Так он ведь ноет и ноет, аж с души воротит!

–  Значит, накопились у человечка вопросы. Имеет право.
– Черкизов шевельнул бровью.
– Ну а мы имеем право ему не отвечать.

Морща

лоб, стальной пилочкой он полировал ногти, то и дело подносил пальцы близко к глазам, проверяя чистоту своей работы.

–  Терпеть не могу заусеницы. Руку ли в карман сунешь или платок доставать начнешь - цепляется, пакость такая. А уж о том, чтобы погладить ножку в женском чулочке, - об этом и помыслить страшно.

Вова Клоп неуверенно хмыкнул. Перевернув автомат Калашникова стволом вниз, он присел на табурет - чуть поближе к печке, откинув заслонку, бросил в пылающий зев сосновое полешко. Какое-то время зачарованно, совсем как ребенок, смотрел в огонь. Лицо его от пламенных отблесков приняло бронзовый индийский оттенок.

–  Я вот чего хотел спросить, шеф, - очнувшись, Клоп поднял голову, - а если они что-то заподозрят? Или, к примеру, на улице вычислят?

–  За Малыша не волнуйся. Он хорошо спрячется.
– Черкизов снисходительно улыбнулся.
– Думаешь, чего ради мы не в избушку перебрались, а здесь торчим? Как раз для того, чтобы не давать лишних поводов для подозрений. Ну а Малыш их сам встретит. Еще и сюда проводит.

–  Так мы их, значит, прямо здесь кончим?

–  Не сразу. Сначала поговорим… Чшш!
– Черкизов настороженно прислушался.
– Слышишь что-нибудь?

Но Вова Клоп и сам уже сообразил, что вольные посиделки, похоже, подошли к концу. Рывком поднявшись с табурета, направил автомат в сторону входа, переместился ближе к стене. А еще через секунду скрипнул порожек под ногами гостей, дверь распахнулась, и в баньку вошли Дмитрий Харитонов и Тимофей Лосев.

–  Здоровеньки булы, хозяин! Что-то невежливо встречаешь…

–  Шагай, шагай, говорун!
– Малыш подтолкнул автоматом Харитонова.
– Вот, шеф, нашли у них. Пара пугачей и рации. Даже непонятно - чем собирались воевать.

Подчиняясь кивку Малыша, к столу шагнул еще один черкизовский боец, выложив трофеи, устойчиво расставил крепкие ноги. В крохотном помещении враз стало тесно.

–  В чем дело, Евгений Михайлович?
– Дмитрий удивленно огляделся.
– Кажется, вы просили о помощи, а тут кругом ваши богатыри - оружие отбирают, стволами грозят… Эй! А что с Плюсниным?

–  Я же говорил - подранили человечка. Вон и кровушка на голове запеклась.

–  А зачем вы его связали?

–  Как «зачем»? Чтобы не буйствовал. Очень уж мужичок боли боится. Дергаться начинает, кричать.

–  Может, выразитесь пояснее?

Черкизов отложил пилочку в сторону, с издевкой взглянул на Дмитрия:

–  Не для того я пригласил вас сюда, чтобы краснобайствовать и изъясняться. Тем более что и самим пора обо всем догадаться. А интересует меня, ребятки дорогие, что именно вы знаете о нас и насколько широк круг посвященных.

–  Черт подери!
– Дмитрий ошеломленно взъерошил шевелюру.
– Значит, Савелий Репышев…

–  Верно, Сава - мой сын.
– Черкизов довольно кивнул.
– Ну а то, что фамилии разные, так

это вынужденная необходимость. Неудобно, знаете ли, когда каждый пытается во всем углядеть родственные связи. Отдал, скажем, мэр родному сыночку городские площади под застройки - и сразу поднимают вой до небес. Или директор школы устраивает на место завхоза своего тестя, а на место секретаря невестку, - и тут же начинаются шушуканья, сплетни. Иной коленкор, когда о деле договариваются два совершенно посторонних человека. И кто кому сват, брат или племянник - пойди догадайся.

–  Стало быть, весь этот спектакль с заложником и заказом «Кандагару» - всего-навсего фикция?

–  Почему же фикция? Матвей действительно взял меня за жабры. И поселил меня в этой баньке тоже он. Да и заказ я, помнится, сделал вам вполне официально. Даже на денежки не поскупился. Конечно, можно было бы побрыкаться, охране, к примеру, своей мигнуть, но зачем? Нам ведь могло и не повезти. Согласитесь, если бы Матвей обратился к вам помимо меня или набрался решимости взгоношить товарищей из ФСБ, дело могло бы сложиться значительно хуже. Правда, и вы поработали результативно - вышли-таки на Савелия, но это лишний раз подтвердило общее правило: любой игре рано или поздно приходит конец. Собственно, умный игрок тем и отличается от неумного, что знает, когда нужно прерваться.

–  Вы собрались прекратить игру?

–  Я собрался проверить, насколько мы заигрались и так ли уж просто будет вычислить моих игроков.

–  И что же выяснилось?

–  Выяснилось, что мы действительно несколько увлеклись и позиции наши достаточно уязвимы. Сами посудите - даже без вмешательства серьезных структур нас умудрилась взять в клещи обычная охранная фирмешка. То есть - окончательной победы у «Кандагара», конечно, не вышло, но это уже не ваша вина.
– Черкизов кивнул в сторону развернутой на столе шахматной доски.
– В конце партии я попросту успел сделать один опережающий ход и перевел игру в эндшпиль. Сколь-нибудь важных персон к следствию вы так и не успели подключить, а главные выводы сделали чересчур поздно. Или я ошибаюсь?

–  К сожалению, нет.
– Дмитрий в отчаянии взглянул на Матвея.
– Но ведь можно, наверное, как-то договориться?

Сидящий за столом бизнесмен величаво покачал головой:

–  Увы, игра завершена, и проигравшей стороне остается только смириться со своей участью. Я же со своей стороны могу обещать, что удержусь от каких-либо действий по отношению к вашим родственникам. В наше подлое время, согласитесь, и это кое-чего стоит.

–  Мы можем вернуть ваши деньги.

–  Мои деньги на то и мои, чтобы я мог ими распоряжаться по собственному усмотрению. Пусть уж останутся на вашем счету. Хоть какое-то утешение вдовам.

–  Интересно! И куда же вы нас теперь? В распыл или, может, сразу на хирургический стол?

–  Зачем же? Для таких операций вы явно староваты. Уж простите, в бордель вас тоже по ряду причин не возьмут. Проку с вас, Дмитрий Игоревич, теперь немного. Разве что заснять на пленочку вашу казнь и попробовать запродать? А что… Пожалуй, даже купят. Любителей подобных зрелищ хватает. Только и это не слишком удобно. Во-первых, лишняя улика, а во-вторых, уж не обижайтесь, - мелочовка. Во всяком случае, для меня.