Мы, Николай II
Шрифт:
На момент нашей встречи с адмиралом Балтийский флот имел в своём составе свыше 250 современных кораблей всех классов, в том числе эскадренные броненосцы «Пётр Великий», «Император Александр II», «Император Николай I», «Гангут», «Наварин», «Сисой Великий», «Полтава», «Севастополь», «Петропавловск», броненосцы береговой обороны «Адмирал Ушаков», «Адмирал Сенявин», «Генерал-адмирал Апраксин», броненосные крейсера «Генерал-Адмирал», «Герцог Эдинбургский», «Минин», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Адмирал Нахимов», «Память Азова» и бронепалубный крейсер «Адмирал Корнилов».
Черноморский флот располагал куда более полноценными линкорами, чем Балтийский, и имел в своём составе 7 эскадренных броненосцев, 1
Первая Тихоокеанская эскадра была гораздо слабее и малочисленнее. Я дал указание пересмотреть взгляд на военное положение России в Тихом океане и принять срочные меры по значительному усилению Тихоокеанского флота. Было принято решение ограничиться в Балтийском море флотом береговой обороны, а за счёт его увеличить силы Тихого океана до 10 эскадренных броненосцев, 4 броненосных крейсеров, 10 бронепалубных крейсеров, 10 крейсеров 2-го ранга, 2 минных заградителей, 36 истребителей и миноносцев. Помимо этого, я значительно ускорил начало производства линкоров-дредноутов типа корабля «Императрица Мария». По моим расчётам 4–5 кораблей такого типа могли реально изменить ход войны на просторах Тихого океана. Линкоры-дредноуты получили более мощную артиллерию, в состав которой вошли четыре 305-мм орудия главного калибра и четырнадцать 203-мм орудий среднего калибра, из которых 8 орудий были установлены в четырех двухорудийных башнях, а шесть — в казематах верхней палубы.
Огромное внимание уделялось и развитию подводного флота. Росло число подводных лодок и значительно улучшались их технические характеристики. Немаловажным фактором также являлось то, что Русский Императорский флот на Тихом океане получил на побережье Жёлтого моря долгожданную незамерзающую базу — Порт-Артур, куда мы начали перебазировать корабли из Владивостока, но, учитывая мои знания будущего, которое я объяснял окружающим, как предчувствие помазанника Божьего, Владивостокский отряд крейсеров и номерных миноносцев также был значительно усилен.
Параллельно я дал распоряжение строить новую — Вторую Тихоокеанскую эскадру. Российские корабельные (скажу больше — все военные заводы) работали круглосуточно, но всё равно не справлялись с масштабом поставленных задач. Поэтому по нашему заказу в Германии строились бронепалубные крейсера «Богатырь», «Новик», «Аскольд», Франция строила для России эскадренный броненосец «Цесаревич», Америка — целую партию крейсеров проекта «Варяг». Кстати, мы убедительно попросили американцев подумать о броневом прикрытии орудий, расположенных на верхней палубе, чтобы облегчить в будущем работу артиллерийских расчётов.
Шло активное оснащение флота самыми мощными орудиями калибром до 305 мм. и орудиями среднего (152–203 мм.) калибра. Большинство русских корабельных орудий были французскими или английскими. Это объяснялось тем, что в русском Морском министерстве появились франкофилы, которые попытались свернуть выгодное русско-германское сотрудничество. Я постарался исправить эту ситуацию, зная расклады грядущей Первой Мировой войны. Ничто так не улучшает межгосударственные отношения, как взаимовыгодное сотрудничество. На самом деле работы хватало всем.
Кардинальной доработки требовали броненосцы береговой охраны. Помимо слабого вооружения, у них был малый запас хода и малая осадка, характерная для Балтийского моря, что было совершенно недопустимо в условиях Тихого океана.
И, конечно же, нужно было доводить до ума русские бронебойные снаряды, недостатки которых, как я хорошо помнил, выявило Цусимское морское сражение — при попадании в корабль противника они не взрывалась. При этом японские фугасные снаряды, снаряженные шимозой, при попадании в русские корабли при взрыве давали большое число осколков
Отдельно предстояло позаботиться и о порохе. Новый пироксилиновый порох значительно увеличивал скорострельность орудий. Благо первый завод по производству такого пороха в нашей стране открылся в Казани в 1894 году.
Кстати, немного отвлекусь и расскажу довольно интересную историю. Бездымный (пироксилиновый) порох был изобретён в 1884 году французским инженером, механиком и химиком Полем Мари Эжен Вьелем вместе со своим коллегой — Пьером Бертло. Новый порох был настолько хорош, что французская военщина моментально засекретила изобретение. В России задачу раскрыть секрет производства данного продукта поручили самому выдающемуся химику — Дмитрию Ивановичу Менделееву. Он, пользуясь мировым авторитетом и прекрасными отношениями с изобретателем, мог бы, подобно Джеймсу Бонду, тайком прокрасться с офис производящей компании, взломать сейф и выкрасть рецепт. Или взять в заложники самого Вейля, долго его пытать, вырвать клещами правду, а потом растворить ненужного изобретателя в плавиковой кислоте. Но Менделеев поступил как настоящий учёный. Он досконально изучил статистику железнодорожных перевозок и характер грузов, транспортируемых на заводы по производству пороха. И пришёл к выводу: если одно, другое и третье смешать в нужных пропорциях, получится то самое!
Чтобы не сдавать Порт-Артур в ближайшем будущем и не сжигать с потом и кровью построенные корабли, я попросил уделить первоочередное внимание усилению береговой артиллерии. Пока мы ориентировались на 10-дюймовые пушки образца 1895 года с усиленными лафетами. В дальнейшем их заменят более современные и скорострельные орудия. По этому вопросу я пообщался с военным инженером полковником Константином Ивановичем Величко и на четыре года приблизил срок окончания работ, чтобы успеть к началу войны. Согласно проекту, необходимо было установить на приморском и сухопутном рубежах обороны базы 552 орудия, из них 124 на 22 береговых батареях. Я предложил на 40 % увеличить эти цифры, чтобы суметь защитить побережья бухт Голубиной, Тахе и горный массив Лаотешань, и не позволить противнику безнаказанно обстреливать Порт-Артур и его оборонительные сооружения со стороны моря. Также я распорядился увеличить гарнизон Порт-Артура до 18000 человек, а затраты на сооружение сухопутных и приморских укреплений увеличил вдвое — до 30 миллионов рублей…
А ещё стране предстояло построить новую ветку снабжения Дальнего Востока. Единственная железная дорога была стратегической артерией, перерезав которую, враг мог оставить наш Тихоокеанский флот без снабжения. Пока я дал задание разрабатывать проект, что из этого вышло расскажу позднее.
Сказать, что я устаю было не сказать ничего. Круг рассматриваемых вопросов всё ширился, и, если бы не сильная команда профессионалов с Сергеем Юльевичем Витте во главе, я бы уже скорее всего сломался.
Через три недели мы с семьёй вернулись в Санкт-Петербург. Там, как оказалось, меня ждали интересные новости. Столыпин и Добржинский запросили аудиенции на следующее утро после моего прибытия в столицу.
Глава 14
СТОЛЫПИН, ДОБРЖИНСКИЙ, НО СНАЧАЛА ЗАВТРАК
Как всё-таки странно устроен человек. Я как-то пару раз был в Эрмитаже, мне он показался таким пафосным, громоздким, неуютным. Теперь же Зимний Дворец воспринимался домом, и к немалому своему удивлению я ощутил приятное чувство возвращения в родную гавань. Интересно, а если бы меня поселили среди жутких экспонатов кунсткамеры, насколько быстро бы я привык и освоился?