Мы, Николай II
Шрифт:
Нас встречал сам Президент Франции Феликс Франсуа Фор — деятельный сторонник сближения наших стран. В своё время я читал, что в 1899 году он неожиданно умрёт от инсульта и даже оказавшийся рядом его лечащий врач и друг Фора Ланнелонг окажется бессилен. Однако, и это было неоспоримое преимущество начитанного человека из будущего, что уже в следующем году немецкая фирма «Байер» синтезирует ацетилсалициловую кислоту (которую в 1899 году начнёт продавать под торговой маркой «Аспирин» в дозировке 100 мг.). Надо будет обязательно ненавязчиво порекомендовать это средство нашему французскому другу, гарантий нет, но вдруг поможет предотвратить катастрофу.
Наш въезд в Париж был грандиозен! Два миллиона французов и около миллиона приезжих гостей заполнили
Всё стало русским или псевдорусским: мыло «Le Tsar» («Царь»), конфеты с русским гербом или флагом, посуда с царскими портретами, игрушки, изображавшие русского медведя, а также меня, Аликс и даже нашу маленькую дочку — великую княжну Ольгу. Меня также изображали масленичные «прыгающие чёртики», известная игрушка «мужик и медведь» превратилась в царя Николая II и Феликса Фора. Модой воспользовалась «пилюли Пинк» для сохранения здоровья и сил для дней приезда царя (возможно это были первые БАДы, я не уточнял). А на оборотах моих портретов, раздававшихся даром на улице, печатались объявления сапожников и перчаточников. «Подарок царя» — можно было прочесть на магазинах готового платья, рекламировавших дешёвую распродажу костюмов. Доходила до курьёзов- появился даже «франко-русский» голландский сыр. Во всём этом было немало безвкусицы, но увлечение всем русским было несомненно искренним.
Это же увлечение выражалось и в потоке приветственных писем и открыток в русское посольство, во всевозможных проектах различных газет. Такой серьёзный орган, как «Журнал де Деба», выступил с предложением дать имя Ольги (в честь нашей дочери) всем девочкам, родившимся во Франции в октябре 1896 года. Другие журналисты предлагали выкупить дома против русской церкви, снести их и создать перед нею площадь с цветником. Было и предложение поднести имение русскому послу, барону Артуру Павловичу Моренгейму, много потрудившемуся для организации нашего приезда. Всего не перечесть, во всяком случае, бесспорно одно: парижское население было охвачено подлинным восторгом.
Я прекрасно понимал истинную суть всех восторгов, и она меня даже немного пугала. Франция была кровно заинтересована привлечь Россию на свою сторону и вовлечь её в антигерманский союз. Раймон Пуанкаре, молодой блестящий политик, будущий Президент Франции сказал в эти дни: «Визит могущественного монарха, миролюбивого союзника Франции, покажет Европе, что Франция вышла из долгой изолированности и что она достойна дружбы и уважения». Поставленное мной условие в целом принимающей стороной было выполнено: ни в речах, ни в манифестациях не сквозило открытых антигерманских ноток, если не считать молчаливого возложения венков у статуи Страсбурга Лигой патриотов, и только карикатуры иностранных газет всячески подчеркивали эту сторону франко-русских отношений, на все лады склоняя слово «реванш». После всего этого мне предстоял непростой разговор со своим царственным родственником в Германии.
Из посольства, ставшего на эти дни моим императорским дворцом, первым делом мы поехали в русский храм на улице Дарю, где сердечно пообщались с протоиереем Димитрием Васильевым, а уже после этого отправились в Елисейский дворец, к президенту. Особое внимание, по просьбе Коковцова, я уделил председателям обеих палат французского Парламента — Лубэ и Бриссону, это были весомые персонажи нынешней французской политики, нужные для успешной реализации наших планов. После приёма дипломатического корпуса у Президента Фора был организован банкет, на котором мне, упомянув о «ценных
В какой-то момент, когда банкет был в полном разгаре, Феликс Фор подошёл ко мне и настоятельно попросил посетить большой бал господина Ротшильда, который проходил совсем рядом. Кстати, я совсем забыл сказать — вместе с телом Николая Александровича мне почему-то передалось и его знание пяти иностранных языков, из которых тремя — французским, английским и немецким он владел в совершенстве. Это было очень кстати, так как избавляло от необходимости таскать за собой переводчика и делать его ненужным свидетелем моей политической кухни. К сожалению, другие специфические знания либо не передались, либо передались частично. Иногда мне казалось, что душа истинного Николая поднимается откуда-то из глубин, чтобы дать отпор неизвестному захватчику, но оставим мистику и вернёмся к реальности.
Немного поломавшись для вида, я согласился. На самом деле, официально встреча с Ротшильдом изначально не планировалась, хотя все её нюансы были обговорены сотрудниками Коковцова заранее. Мне не хотелось широко афишировать её, наживая себе новых врагов и завистников, в том числе и в свете новых идей создания Единого Европейского Союза. Мы с Фором незаметно исчезли, войдя в одну из бесконечных дверей, и совсем скоро, в сопровождении многочисленной охраны, оказались свидетелями одного из самых роскошных балов, который мне только удалось повидать. Фор провёл меня по полутёмному коридору к двери кабинета, обитой дорогой кожей. Дверь в то же мгновение распахнулась, и Президент Франции показал мне рукой на открывшийся дверной проём, откуда исходило странное голубое сияние.
Глава 21
РОТШИЛЬДЫ
Международная империя Ротшильдов, как известно, ведёт свою историю от Майера Амшеля Ротшильда, который родился в 1744 году в еврейском квартале во Франкфурте-на-Майне (в Германии) в семье менялы и ювелира Амшеля Мозеса Бауэра, торгового партнёра Гессенского дома. Майер Амшель построил крупный банковский бизнес и создал свою империю, послав пятерых сыновей в европейские столицы возглавлять её филиалы.
У финансовой империи Ротшильдов было две наиглавнейших составляющих стратегии развития. Первая — создание международной, наднациональной корпорации нового типа, способной противостоять в силу своего масштаба, связей и возможностей антисемитской политике отдельных государств и политических сил. Вторая — сохранение полного контроля над бизнесом в руках членов семьи. Завещание Майера Ротшильд говорило, что все важные посты в деле должны занимать только члены семьи, мужчины клана Ротшильдов должны были заключать браки только с двоюродными и троюродными сестрами, чтобы накопленное богатство всегда оставалось внутри семьи и служило общему делу. Благодаря этому, за прошедшие два с лишним века Ротшильды породнились практически со всеми значимыми финансовыми семьями Европы.
Ротшильдов часто обвиняют в сионизме, но факты говорят об обратном. В своё время я узнал о факте, поразившем меня до глубины души — через своих доверенных лиц Ротшильды активно финансировали Гитлера и поддерживали его дьявольские планы, что косвенно подтверждается их успешными усилиями по закрытию Британской империи для еврейских беженцев, а также помощью Гитлеру в уничтожении евреев Венгрии. Объяснение очень простое — эти люди никогда не учитывали в своих действиях идеи добра, справедливости, морали, религиозные убеждения и личные симпатии. Для финансовой империи существуют только деньги, всё остальное на планете — не более, чем способ или средство умножить свои капиталы.