Мы родились и жили на Урале–реке...
Шрифт:
никого из детей нет?..”
Изредка, надеясь узнать радостные новости, слушал радио.. Но быстро
уставал ( как говорил) от “шумной хвальбы” и однообразных репортажей:
ведь каждый вечер сообщалось об “успехах и завоеваниях на трудовом
фронте”, о “подвигах героической советской молодежи” на целине и в
Сибири, о строительстве новых совхозов и заводов... Многое из
услышанного по радио отцу было уже известно, но в несколько ином,
“улично - базарном”
Мама, глядя на усталого, подавленного, хмурого отца, пыталась
“вразумить”, успокоить его: “Остановись ты с этой своей работой...
Отдохни от нее...Много ли нам надо?..” Но старый упрямый казак думал и
поступал по - своему: “Надо дело исполнять, а его всегда много,
невпроворот...” Наверное, он был по - своему прав: ведь всегда
находилось что - то “несделанное”, но непременно “нужное”, если не
сегодня, то завтра... И к каждому дню работы следует быть готовым . Не
так ли? Иначе дела застанут человека врасплох... А отец не любил ничего
неожиданного, случайного...
6
Мама переживала разлуку с сыновьями, проводя большую часть дня в
полном одиночестве. И потому намного труднее и болезненнее, чем отец.
В отличие от него, который весь день был “на людях”, мама встречалась
(на короткое время) лишь с Шурой, со мной и Олей, изредка - с
некоторыми соседками и родственницами..
Она была по - прежнему приветливой, доброй, заботливой,
хозяйственной...Но за внешним спокойствием мамы скрывались
постоянная несколько болезненная напряженность и пугающий, но
тщательно скрываемый страх за детей, которых ее сердце воспринимало
такими же, какими они были для нее более десяти лет назад..
Привыкнув всю жизнь заботиться о муже и сыновьях ( дочь слишком
рано стала самостоятельной), исполнять нужные дому дела, она не могла
спокойно и терпеливо слушать и переносить тягостную тишину, царившую
вокруг нее.
– в доме.. Конечно, разумом мама уже давно поняла, что дети
выросли и стали взрослыми, но душой никак не хотела примиряться с их
309
отсутствием, с отъездом “не весть куда”.. Некоторое успокоение она, как и
отец, находила в своей давно знакомой, “бесконечной” работе.. Каждое
утро мама вновь и вновь что - то мыла и чистила в комнатах, протирала
стекла окон и плиту -“голландку”, поливала цветы в горшках и пр.
Бережно ухаживала за Буренкой: до поздней осени каждое утро отгоняла
ее в табун, “пропускала” молоко через сепаратор, привычно ставила
кубатку (глиняный
имевшими “дурную привычку” незаметно убегать на соседний двор. И
через несколько минут оттуда до мамы доносились знакомые слова: “
Катенька, твои - то куры вместе с петухом опять к нам забрались...
Прогони их к себе, а то они все поклюют...”
.... Закончив все домашние дела, усталая, печальная мама - незаметно
для себя - погружалась в воспоминания о своей прошлой жизни, которая
состояла, в основном, из бесконечных забот и болезненных тревог... В
молодые годы она шила для “чужих” красивые наряды, позже - “гнула
спину” на своей бахче, ухаживала за коровами и телятами... Когда
появились в семье дети, постоянно беспокоилась об их здоровье:. “Не дай
Бог случится беда...” И она случалась - и не раз...Одна война, другая,
третья... Грабежи красных (“словно бандиты..”) во время “освобождения”
города... Голодные года. Смерть малышей... Неизвестно, как выжили
старшие: “Продали все, что имели и сумели продать...”
В минуты горьких воспоминаний страшная боль охватывала сердце и
душу.. Боль становилась совершенно невыносимой, когда вспоминала
Гриню.. Мама вновь и вновь жестко судила себя за то, что в том
“проклятом” сороковом году не сумела настоять на своем, и за то, что до
сих пор не узнала, когда погиб сын и где его могила: ”Только кто скажет?
И как это - пропал без вести?.. Неужто мой сын - вещь, а не человек?..
Может, еще живой, но почему же не пишет?
Боится?.. Но кого нынче бояться?...” Вопросов было много. Только
ответы на них мама не находила. И, не сдержав усилившейся душевной
боли, начинала плакать... Через несколько минут, чтобы успокоиться,
уходила в горницу. Там, склонившись перед иконой, она вновь и вновь
молилась.. О ком и о чем просила Матерь Божию, - никогда не говорила..
Но и без слов было понятно.. Конечно, о здоровье и благополучии детей.
Молитва успокаивала маму. На два - три часа забывалось горестное и
тревожное. Но настоящие радость и спокойствие приходили редко, -
только тогда, когда мама читала письма детей. И тогда она верила в их
скорое возвращение домой...
Постоянно, каждый день, в родительский дом “забегала” Шура. “На
часок”, - как она говорила: у нее своих дел много, и “от них никуда не
денешься”. Маленький сын требовал постоянного внимания... Дочь вот -
вот возвратится из школы. И муж обязательно придет на обед. Всех надо