Мы родились и жили на Урале–реке...
Шрифт:
отпуск как “отличник боевой и политической подготовки”. Перед ними
стоял высокий, широкоплечий, бравый ефрейтор с небольшими усиками,
спокойно и уверенно смотревший на окружающих. Армия помогла
312
формированию самостоятельного и волевого характера и преодолению
ранее проявлявшегося в молодом уральце чувства робости и
неуверенности...И одновременно - сохранила свойственные ему
добродушие, спокойствие и терпение..
Бывший
солдат, служивших вместе с ним. Он быстро привык к армейским
порядкам и не особенно тяготился строгой дисциплиной. Как - то
однажды, уже в Уральске, откровенно признался: “ Конечно, не родной
дом и не своя улица, но и не так тяжело и сложно, как болтают
некоторые...” Думается, неслучайно перед демобилизацией Косте
предложили остаться в полку, но он решительно отказался...
В армии, как известно, все люди делятся на две категории: на тех, кто
командует и приказывает, и на тех, кто выслушивает команды и исполняет
приказы. Ни к тем, ни к другим мой младший мой брат не хотел
относиться...И широкие, но непривычно темные (по мнению Кости)
таежные просторы не покорили сердце и душу человека, привыкшего к
солнечной реке и светлым, свободным степям..
О месте службы и армейской части брат говорил спокойно, но при
этом всегда избегал каких - либо подробностей . Лишь иногда замечал, что
Иркутск - город большой и красивый, но холодный и неприветливый... В
том краю - несколько широких рек (но они не похожи на наши), главная
среди них - шумная, беспокойная Ангара. Недалеко - известное (говорят,
красивое) большое озеро, “славное море, священный” Байкал, но брату не
удалось побывать там: когда получал “увольнительную”, старался
получше узнать город - с его бульварами и парками, мостами и улицами,
старыми музеями (среди них самый интересный - историко -
краеведческий) и новыми кинотеатрами.. Общий его вывод о тех далеких
местах - сдержанный: “Лето там - прохладное, зима - суровая, холодная. ...
Одним словом - Сибирь.. Что еще скажешь?..”
Младший брат никогда не говорил родственникам об армейских
смотрах и парадах, об учениях и походах и лишь изредка называл имена
своих товарищей по армейской части... Но однажды признался, что
служилось ему легко . Костя пользовался уважением среди однополчан
(старше, грамотный) и вниманием замполита части (как спортсмен): он
всегда успешно выступал на соревнованиях по тяжелой атлетике, защищая
честь своей части. Изредка, когда нужно было решить сложные задачи по
физике и математике, “дипломированный” ефрейтор помогал офицерам -
заочникам
Но Костя никогда не забывал, что служит в военной части:
добросовестно освоил оружие (автомат, пистолет, винтовка и пр.),
научился быстро владеть разными способами его применения и во время
учебных занятий в “классе”, и на стрельбище.. Брат чувствовал себя
313
уверенно в многокилометровом кроссе, в различных “марш - бросках”,
когда от всех солдат требовались скорость, сила, выносливость и
терпение. Всеми этими физическими и духовными качествами
“младшенького” наделила и природа, и семья...
Позже Костя не без гордости говорил, что он отслужил ”свое” так,
“как должен служить каждый парень”. Но никогда не уточнял, что это
такое- “.как должен...” Наверное, полагал, что бывшие солдаты поймут его
и без объяснений. А т. н. “белобилетникам” бессмысленно что - либо
говорить: они в армейских делах никогда не разберутся.
8
Старший брат и его жена также редко вспоминали свое “сельское”
прошлое и неохотно рассказывали о коротком пребывании и работе в
небольшом районном центре Северного Казахстана. Но иногда в бывших
молодых, не нашедших своего места в школе учителях пробуждалось
чувство горькой обиды и печального разочарования, и тогда они все же
говорили о своей невеселой жизни в далеком рабочем поселке.
Действительно, у них были серьезные причины обижаться на
происшедшее с ними Приехав в Мамлютку, уральцы неожиданно узнали,
что средней школе нужен только один “руссист”. Ему находились “часы”
(т. е. уроки, “учебная нагрузка”).. Второго преподавателя русского языка и
литературы, как откровенно сказала директор Вера Григорьевна, “ школа
принять не может”.. Таким образом, этот второй (им оказался брат)
почувствовал себя свободным от министерского “направления” и
директорского решения и получил право покинуть (вместе с женой) место
своей некогда предполагаемой работы, поскольку власти не выполнили
тех обязательных, “стандартных” условий, о которых говорилось в
официальном документе...
Школьное и районное руководство “наробразом” - в случае отъезда
молодых специалистов - должно было объяснить республиканским и
областным чиновникам причины “неприятного эпизода” и признаться в
неумении “решать кадровый вопрос.” Но в кабинетах Мамлютки сидели
не наивные любители, а хорошо знающие сложное дело руководства -