Мы слишком разные
Шрифт:
Эзра. Чёрт побери! Почему именно в этот вечер ему надо было прийти вовремя?
Ранее я отправила ему текстовое сообщение с номером моей квартиры и кодом от домофона, чтобы он мог попасть в здание. Потому что, хоть я и боялась его в плане отношений, в остальном я в достаточной степени доверяла ему и не думала, что он может быть серийным убийцей.
Я повернулась, прижав руку ко лбу и пожелав, чтобы всё это сейчас же исчезло. Что если сказать ему, что это работа вандала? Какого-нибудь мстительного
О, Боже, я ходячая катастрофа.
В конце концов, я подошла к двери, всё ещё подумывая выключить везде свет и притвориться, что никого нет дома.
Мои ноги предали меня и стали двигаться в сторону прихожей. Мои руки присоединились к мятежу и каким-то образом, несмотря на то, что твердил им мой мозг, отперли засов и открыли Эзре дверь.
Он стоял там, терпеливо ожидая, одетый в повседневные тёмные джинсы и синюю рубашку с закатанными рукавами. В руке он держал бутылку вина, а на его красивом лице была полуулыбка.
Сердце, спокойно.
Мы не виделись чуть больше недели, но при виде его в своей квартире, выглядевшего, как и всегда, я задержала дыхание.
— Привет, — сказал он.
Привет.
Он сказал "привет". Не Молли. Не просто назвал моё имя. Но "привет".
То, как он произносил моё имя, творило со мной странные вещи — например, превращало мои внутренности в тёплый мёд. Но одно простое "привет" звучало до ужаса интимно. Оно было смелым, знакомым и требовательным. И нежным. И неуверенным. И чертовски сексуальным.
Господи, этот мужчина.
— Привет, — попыталась ответить я, не дыша. — Проходи?
Он вошёл в мою квартиру и поставил вино на столик в прихожей. Замок двери защёлкнулся за его спиной, и тогда его губы без колебаний нашли мои. Я не поняла, как это произошло: он прижал меня к себе, а я оказалась прижатой к стене. Но, тем не менее, мы были в моей прихожей и слились в приветственном поцелуе.
Он начался медленно, так как мы опять узнавали и пробовали друг друга. На вкус Эзра был, как мята, и пах тоже хорошо. Я не могла насытиться ни им, ни этим поцелуем. Я хотела большего. Мне было это нужно.
По-видимому, ему тоже. Наш невинный приветственный поцелуй быстро превратился в растущий аппетит по отношению друг к другу. Его губы увлекали, и от того, как они двигались вместе с моими, по моей спине побежали мурашки, и я почувствовала тепло внизу живота. Мои руки опустились на его широкие плечи, в то время как он обнял меня за талию и прижал к себе. Я не сопротивлялась, и позволила своей груди прижаться к его, наслаждаясь каждым сантиметром его крепкого тела и тем, как он наклонился к моим губам.
Он прошёлся языком по моей нижней губе, и я приоткрыла рот, позволив ему углубить поцелуй. Я схватила его нижнюю
Его руки поднялись выше так, что большие пальцы были практически под моим лифчиком. Его поцелуи переместились к линии моего подбородка и затем ещё ниже к шее. Я потеряла способность думать, когда он так меня целовал... Я уже забыла, почему боялась снова увидеть его. Я ощущала только наши губы, языки и зубы. И в то время как его руки становились всё смелее и смелее, я думала, что взорвусь от предвкушения.
— Хорошо, что мы решили поужинать здесь, — пробормотал он, не отрываясь от меня.
Реальность обрушилась на меня как ведро холодной воды, разрушив чары от его поцелуя.
— Ужин! — я оттолкнула его и бросилась на кухню, готовясь увидеть ужасную картину. — О нет!
Мои макароны неистово кипели, большие капли воды вылетали из кастрюли прямо на плиту. Соус сердито шипел, и я поняла, что забыла выключить его.
— О нет! — повторила я, вспомнив про чесночный хлеб в духовке. Не тратя время на прихватки, я нырнула за ним и достала продолговатый камень вместо хлеба.
Я металась туда-сюда, пока не кинула несъедобные обугленные куски в раковину.
Уставившись на свои пережаренные мясные шарики, сгоревший хлеб, переваренные макароны и скомканные листья салата, я серьёзно задумалась над тем, что я вообще делаю со своей жизнью.
— Прекрасно, — прорычала я, посмотрев на неиспользованный дуршлаг.
— Всё хорошо? — осторожно спросил Эзра сзади меня.
Из меня вырвался истерический смех. Нет. Всё не хорошо. Но я даже не знала, с чего начать свои объяснения. Улики говорили сами за себя. Но что мне теперь надо было делать?
Я издала раздражённый вздох.
Эзра посмотрел в раковину через моё плечо.
— Это был ужин?
Закрыв лицо руками, я попыталась придумать решение, найти какой-то выход из всего этого, но решение не находилось. У меня не было вообще никаких идей, кроме того, что это идеальный момент для начала зомби-апокалипсиса.
Хуже всего было то, что рядом со мной не было моей лучшей подруги, потому что я собиралась убить Веру за то, что она вообще предложила приготовить что-то для Эзры. Это была её вина. Чем она думала?
Чем я думала, когда послушалась её?
— Я его испортила, — призналась я, не отрывая рук от лица. — Он совсем испорчен.
Он издал звук, похожий на то, как если бы он смеялся или даже содрогался от смеха. Может, это был тот самый звук, после которого он должен был сбежать?
— Не может быть всё так плохо.
Я отошла в сторону, чтобы он мог сам посмотреть. Скрестив руки на груди, я подождала, пока он, со всем своим великолепием ресторатора, установит время смерти моей основательной, но провальной попытки приготовить ужин.