Мы служили на флоте
Шрифт:
Даже без всезнающего мозга я понял, что ничем хорошим это ни кончиться. Ближе к отбою мои будущие боевые товарищи, так как с тремя из них я буду в дальнейшем служить на одном корабле, кружком разместились возле большого котла, в котором варился завтрак для хрюшек. В лучах заходящего солнца мне показалось, что я попал на один из многочисленных островов Океании, где местные аборигены из племени пумбо-юмбо, обкурившись какой-то гадости, с невозмутимым спокойствием наблюдают за горением огня в предвкушении свежего мяса, не забывая при этом потягивать из горла «Агдам». Я был прав. Мяса они потом захотели. Я же почистил одну из клеток и отправился спать в роту, предварительно приняв холодный душ и переодевшись в повседневную форму. Закаливанию будущих морских волков уделялось большое внимание,
Подсобное хозяйство находилось на значительном удалении от основных зданий учебного центра. И на то были веские причины. Не только на самом свинарнике, но и на прилегающей местности господствовал специфический запах, которым через несколько секунд пребывания на данной местности пропитывалась вся форма. Запах этот по своим парфюмерным качествам, как Вы, читатели, сами догадались, был полной противоположностью кёльнской туалетной воде и женским духам «Шанель №5». Из-за этого специфического запаха не только офицерская нога, но даже нога дежурного по части, который в ночное время ответственен за всё безобразие, происходящее на территории части, эту невидимую, но осязаемую черту, редко пересекала. А в этот раз он вынужден был вмешаться и прийти на помощь бедным хрюшкам.
Осуществляя обход вверенной до утра ему части, он сначала услышал, как два неокрепшим баритона запели модную в то время молодежную песню «Комната с балконом и окном…», а затем его ухо резанул дикий вопль поросенка, нежелающего ранее срока быть убиенным. Когда он вошёл на центральный дворик военной свинофермы, то, прежде всего, увидел Гошу и Кешу которые, несмотря на усиливающий свинячий визг, обнявшись, сидели возле костра и горлопанили «Комнату с балконом и окном…». Рядом с ними мирно посапывало в две дырки бесчувственное тело военного моряка. К лодыжке правой ноги которого тонкой бечевкой за заднюю ногу был привязан источник нарастающего визга, небольшой поросенок. Поросенок не прекращал попыток вырваться. Свое желание жить он сопровождал диким, душу раздирающим визгом. Тело, несмотря на то, что поросёнок каждый раз, стремясь сбежать, чувствительно дёргал за ногу, и на непрекращающийся визг – не обращало на всё происходящее никакого внимания и признаков жизни не подавало.
Самое интересное проходило чуть поодаль. Там проходило настоящее сафари. Трое моряков, в которых проснулся охотничий инстинкт их предков, первобытных неандертальцев, вооружившиеся самодельными копьями из подручного материала, в пьяном азарте, издавая боевые гортанные звуки своих предков, с диким восторгом носились за подсвинком, который не имел ни малейшего желания в этот вечер пойки на жаркое или шашлык для защитников Отечества. Среди этой тройки метателей копей выделялся Леха Турсин, с которым моя военная судьба будет тесно связана оставшиеся два с половиной года. Он выделялся не только ростом, но и огромным тесаком для рубки бураков в руке. С налитыми кровью глазами и перемазанный грязью и навозом он совершал, к счастью для подсвинка, неудачные гигантские прыжки с падением на землю, стремясь поймать и сразу пригвоздить тесаком к земле, это проклятое и визжащее свинячье существо. Напуганный бедный подсвинок, понимая, что возможно это последняя ночь в его и так не длинной жизни, бегал, увертываясь от копий и тесака, быстрее олимпийских спринтеров, не забывая при этом дико визжать. Всё остальное свиное сообщество фермы из-за солидарности с собратьями зашлось в таком диком визге, что дежурный достал табельный пистолет и хотел его применить, чтобы прекратить эту вакханалию. Он его не использовал только потому, что долго раздумывал, по кому первому стрелять: несчастным поросятам или по этому отличнику военно-морского флота с тесаком в руке. Это был конкретный залёт. Разбор полётов оставили на утро.
II
Утро не заставило себя ждать. Утро или день они всегда одинаковые, а вот люди бывают злые. Командир роты в добром расположении духа пересёк КПП части и не знал какую свинью подложил ему любимый личный состав. В то время мобильников, всевозможных гаджетов и других
Командир части вставил командиру роты конкретно, аж по первое число следующего месяца. Поэтому капитан третьего ранга ворвался в расположение роты с распирающим его желанием, вставить всем, кто подвернется под руку, со значительным запасом, не только по первое число следующего месяца.
Раздолбаи, они же несостоявшиеся убийцы двух подсвинков, а по-военному злостные нарушители воинской дисциплины, по стойке, принимаемой по команде «Смирно», стояли возле кабинета командира рота. Им страшно хотелось спать, а ещё больше им хотелось хлебануть холодного огуречного рассола или чего-нибудь подобного, что могло бы потушить внутренний пожар. Всю ночь дежурный по части и заместители командиров взводов роты, применяя запрещенные ООН приёмы, не давая возможности бедолагам поспать и попить воды, терзали их с целью выяснения полной картины преступления. К утру раскололи несчастных как грецкий орех, только в части касающегося свиней. Сколько было вина, где брали, как пронесли на территорию части – молчали как партизан на допросе. Признали и раскаялись лишь в самом факте распития спиртных напитков и в преднамеренном покушении на убийство двух поросят. Лично я, не верю, что они собирались наслаждаться жарким на сухую. Сто пудов, где-то зашкерили пару пузырей на опохмел.
В ходе опроса вырисовались интересные вещи. Оказывается, первого поросенка по старой доброй морской традиции подводников они хотели зажарить на вертеле и преподнести в дар командиру роты, как знак уважения и ничего более, а второго они ловили на жаркое для себя, уж больного свеженины хотелось. Это только в малых количествах алкоголь полезен до бесконечности, а в больших количествах – однозначно вреден и приводит к тяжким последствиям как для самих принимающим алкоголь на грудь, так и их окружающих. Полет фантазии мозга находящего под порами алкоголя непредсказуем.
Командир решил устроить показательную порку. На центральном проходе казармы был построен весь личный состав роты. В строй загнали всех: больных, хромых и даже суточный наряд. Перед строем, понуро опустив голову, стояли «залётчики».
Структура разноса начальником подчиненных, по-моему, мнению одинакова и не менялась в войсках уже лет сто. Сначала начальник кратко информирует несведущих, что такое героическое совершили их боевые товарищи, и тут же даёт личную оценку их умственным способностям с информацией, что он с героями сделает. После чего следует резюме в виде наказания за совершенное.
Самое интересное – это оценка умственных способностей. Она обычно самая яркая, экспрессивная и насыщенная ненормативной лексикой, в простонародье матом, где слова, в нашем случае, «раздолбаи», «дебилы» и «олигофрены» были единственными словами пригодными для воспроизведения и служили ключевыми, связывающими словами непрерывающегося потока русского мата. Это только в английском языке «Fuckyou» может переводиться в зависимости от полета фантазии как «и пошёл ты…», и «и видал я тебя…», и как кое-что другое, имеющее отношение к половому акту. Русский же разговорный матерный язык богат и разнообразен. В нём каждое произнесенное слово имеет свою эмоциональную окраску и несет конкретное стилистическое значение.
Наказание для провинившихся было жестоким. Так как в пьяном угаре и в погоне за ничем не провинившимся поросёнком, они забыли почистить клетки хрюкающей братии – в течение двух недель каждый вечер должны были там, на месте совершения преступления, в свинарнике, реабилитироваться перед свиньями ударным трудом. Кроме того, командир к радости дежурной службы ужесточил наказание. По возвращению с принудительных работ ротный туалет, а по-флотски гальюн, также поступал в их распоряжение, где они могли отточить своё мастерство по уборке отхожих мест.