Мы, собаки и другие животные: Записки дрессировщика

Затевахин Иван Игоревич

Итак, двух взрослых собак Романович отправил в воинскую часть, судьба щенка сложилась не очень правильно: месяцев до десяти он жил в вольере, почти не выходя оттуда. Еще один взрослый пес был отдан Сергею Малышеву, одному из основателей «Большого русского ринга», строгому редактору первых правил не только этого состязания, но и таких нормативов, как «Управляемая городская собака» (УГС) и «Защитная городская собака» (ЗГС).

Замечу, что в то время об игровом методе с использованием игрушек в качестве подкрепления и методе позитивной дрессировки мало кто слышал. Распространенный тогда контрастный метод дрессировки предполагал сочетание положительных подкреплений (лакомства, поглаживания, поощрение голосом) в случае правильного выполнения команд с отрицательными (воздействие поводком — рывки и так далее) в случае неправильного.

Но, поскольку с помощью положительных стимулов объяснять собаке, что от нее требуется, мало кто умел, на практике обычно все оборачивалось рывками, пинками и криками. Тем более в военной части, где основным собачьим поголовьем были злобные и трудноуправляемые кавказские, среднеазиатские, южнорусские и восточноевропейские овчарки. К слову, современному читателю сложно понять, что это были за собаки, сейчас такие монстры — редкость… А тут какие-то малинуа — невзрачные, некрупные, обученные выполнять команды, подаваемые на французском языке… После длинной дороги и в новом месте они сразу попали под пресс, к тому же имели слабое представление о существовании такой науки, как «поведение военнослужащих срочной службы», которых самих «дрессируют» по похожей методике… В общем, псы сильно загрустили: они не понимали, чего от них хотят.

Договорившись с Романовичем о технической стороне дела, мы поехали к собакам, уже перевезенным на новое место дислокации — в областной СОБР. С собой я взял двух тренеров — Володю Кружкина и совсем молодого тогда Андрея Чаадаева, ныне признанного мастера пользовательской и спортивной дрессировки.

Первое знакомство с пострадавшими от «дедовщины» «бельгийцами» оставило сложное впечатление. Если «домашний» пес Сергея Малышева буквально излучал энергию и демонстрировал желание заниматься всеми известными и неизвестными тогда в России видами спорта, то «военные» «бельгийцы» были грустны, пассивны и вздрагивали от громких звуков. Здорово подросший к тому времени щенок-мехелар (ему уже исполнилось 10 месяцев) вообще отказался выходить из вольера. Более того, он прижимался к полу при любом громком звуке.

Работать предстояло с проводниками-спецназовцами. Поскольку собаки были служебными, их должны были обучить обнаруживать оружие, запрещенные вещества и производить силовое задержание злоумышленников, в том числе в замкнутых пространствах. Однако, глядя на них, представить, что такое когда-либо окажется возможным, было сложно. Немного поразмыслив, я предложил следующую схему. «Ребята! — сказал я. — Первое: вы на время забываете о том, что такое механическое воздействие на собаку. Никаких рывков, упаси бог, пинков и криков. На выполнение команды наводим собаку демонстрацией лакомства, подкрепляем им же. Надо, чтобы они привыкли к вам и к командам на русском. Второе: параллельно начинаем заниматься защитой».

Тут была своя сложность. Нормативов Французского ринга мы в ту пору не знали, да и задачи у собак были чисто утилитарными, поэтому решили не мудрствуя лукаво включить у них механизм защиты хозяина. Сразу скажу: самым сложным было убедить спецназовских ребят-кинологов, что эти неказистые и некрупные по российским меркам собаки — отменные бойцы. Ну и с отдельными товарищами пришлось повозиться, чтобы объяснить, что собака — это не робот, а животное с весьма развитыми интеллектом и эмоциональной сферой. Формирование положительного эмоционального фона у этих собак — вот что было нашей главной задачей.

Разумеется, ничего не получилось бы, не поверь нам спецназовцы. Но они поверили и включились в работу на полную катушку. Оставив ребятам задание, мы уехали, чтобы вернуться через неделю. Взрослые собаки выглядели повеселее. Щенок все еще не выходил из вольера, но уже робко помахивал хвостом при виде своего проводника Сергея, при этом погавкивая и порыкивая на посторонних.

Итак, первой задачей было вывести щенка из вольера. Для этого мы предложили кормить его только с рук, постепенно приближаясь к выходу. Вторая задача — развить у него уверенность в себе. Мои молодые коллеги крадучись подходили к вольеру и в «панике» отбегали от него — тогда юный мехелар вспоминал о своем происхождении, рычал на них и даже бросался на сетку. Его здоровая наследственная основа после серии повторений постепенно взяла свое.

С его старшими коллегами занимались чуть проще: неожиданно нападали на держащего пса за ошейник проводника и хлопали его по плечу. После первого же занятия кобели

заметно взбодрились, хотя хватку они получили только на втором. И дело пошло куда веселее. Тут уже включился естественный механизм: каждая хватка, каждая победа над противником придавала собаке уверенность в своих силах. Постепенно, но довольно быстро мы начали усложнять работу, вводить шумовые раздражители, проверили собак на выстрел (вы ведь помните, что мы пишем о боязни громких звуков). Все было нормально. Некоторое время спустя мы даже устроили на спор маленькую демонстрацию. Дело в том, что ребята, привыкшие к доминировавшим в то время в служебном собаководстве крупным породам собак, не очень верили в возможности относительно небольших «бельгийцев». Тогда я предложил одному из парней попробовать себя в роли фигуранта. Для этого он оделся в привезенный из Франции (тоже впервые!) зеленый дрессировочный костюм с гордой надписью «Мишель» на ноге (был такой знаменитый тренер собак и по совместительству производитель костюмов). Я дал парню в руки черенок от лопаты и сказал: «Успеешь попасть до хватки — молодец!»

Разумеется, я знал, что собака ничем не рискует — уж больно резкими, верткими и яростными во время работы малинуа стали, полностью восстановив душевное равновесие. Стоит заметить, что предварительный эксперимент мы поставили на домашнем «бельгийце» Сергея Малышева. После недолгого предварительного обучения он молниеносно уделал сертифицированного для соревнований в «Большом ринге» фигуранта Анатолия Хныкина, пройдя под рукой за спину и выполнив хватку в филейную часть (как мы и учили). Спецназовский доброволец даже не успел поднять черенок от лопаты до уровня пояса, как очутился лицом на траве. Это укрепило мою уверенность в результате эксперимента. Но оставим это лирическое отступление.

Напомню, что общая робость возникла у взрослых «бельгийцев» в результате стресса. Со стрессом, а затем и со всеми его последствиями мы справились благодаря формированию у собак положительного эмоционального фона. Как средство «лечения» использовали занятия по общему курсу, вызывающие у собак только позитивные эмоции, и занятия по защите, на которых они каждый раз «побеждали» помощника, что тоже бодрит любого пса. В результате их уверенность в себе была полностью восстановлена. Замечу, что мы не ставили собакам «отпуск» по команде проводника, им это было ни к чему: каждая хватка завершалась их победой — помощник «сдавался», падал на землю, собаки трепали поверженного врага, а потом их снимали с него за ошейник. Не злоупотребляли мы и «сбросами», тем более что один из «бельгийцев» лихо брал ногу, а дрессировочные штаны, как известно, невозможно сбросить (если это не специальные штаны, однажды, спустя много лет, увиденные в Голландии). «Бельгийцы» получали во время занятий мало хваток, больше мотивировались, зато отрывались во время учебного задержания, что называется, по полной. А здоровая собака с нормальными характером и наследственностью громких звуков не боится.

Значительно сложнее и запущеннее выглядела ситуация со щенком, которого мы назвали Барриком. Занятия с ним строились по той же схеме: сначала он вместе с крепко держащим его за ошейник, а затем и за поводок проводником отгонял помощника от вольера. Потом в процессе преследования «врага» вышел за его пределы на шаг, на два шага… Ну а потом вышел на площадку для выгула и далее везде. Получив первую хватку, впервые победив «врага», Баррик просто преобразился. И дальше все пошло по накатанной. Проводник мягко, но настойчиво работал с ним по общему курсу дрессировки, вынося львиную долю его пищевого рациона на занятия. Пес получал положительные эмоции в виде еды и похвалы, плюс мы занимались «защитой», во время которой он совсем раскрепощался. Таким образом Баррик зарабатывал себе еду, выполняя команды послушания, и «защищал» ставшего любимым проводника, причем каждый раз вместе они побеждали врага.

Стоит подчеркнуть, что пес был сфокусирован на выполнении своей задачи, то есть его внимание было сконцентрировано на достижении определенного результата. Что до громких звуков, они сами нашли нас: рядом с частью развернулась шумная стройка. Но эти звуки стали всего лишь обстановочными, малозначимыми стимулами. К тому же силу звуковых воздействий мы могли варьировать естественным образом: постепенно увеличивать, приближаясь к стройплощадке, и уменьшать, удаляясь от нее.

Как-то раз в самый разгар дрессировочного процесса мне позвонил Малышев.