Мы в город Изумрудный...
Шрифт:
Ильсор с трудом проснулся, долго лежал, приходя в себя. Искажённое злобной радостью лицо предателя стояло перед глазами. Привидится же такое! Нет, долгие годы рабства из души не вытравишь! Страх всё равно нет-нет да и прорвётся наружу. Пусть даже всего лишь во сне.
Коротко пропел сигнал вызова. Ильсор щёлкнул клавишей:
— Я слушаю.
— Ильсор! — это был Кау-Рук. — У нас неприятности! Я тебя жду у отсеков полётного сна. Поспеши!
К счастью, самые страшные предположения не оправдались. Все ячейки были надёжно закрыты, спящий
— Что случилось?
Кау-Рук вместо ответа протянул ему тяжёлый кинжал. Лезвие его было безжалостно зазубрено.
— Кто-то пытался вскрыть ячейку генерала. Я услышал шум, спустился вниз и спугнул его. Ильсор, у нас на борту чужой.
Ильсор повертел в руках безнадёжно испорченный кинжал, потрогал царапины на крышке ячейки.
— Глупец! Он хотел разбудить генерала, а вместо этого едва его не убил. Но как ему удалось незамеченным пробраться на «Диавону»?
— Ты думаешь это?..
Ильсор кивнул:
— Энкин Флед. Беллиорский «родственник генерала». Но каков проныра! Добился всё-таки своего! Летит на Рамерию! Недаром он мне сегодня приснился! Сон в руку. Надо его отыскать, пока он ещё чего-нибудь не натворил.
— Это будет непросто, — сказал Кау-Рук. — Я думаю, нам придётся разбудить ещё человек пять, иначе мы этого безбилетного пассажира будем искать очень долго.
— Разбудим. Найдём, — Ильсор вздохнул. — Ты представляешь, чем нам угрожает присутствие этого человека на борту?
— Да, — согласился штурман. — Поспешили мы с отправкой сообщения правителю Гван-Ло. — На Беллиоре нет жизни, однако на ней каким-то непонятным образом водятся такие вот рыжие негодяи. Как мы это будем объяснять?
— Времени у нас ещё много. Придумаем что-нибудь, — Ильсор вдруг улыбнулся. — А вы знаете, полковник, во всей этой дикой истории есть и положительная сторона.
— При всём моём к вам уважении, Ильсор, я не наблюдаю здесь ничего положительного, — буркнул Кау-Рук.
Справедливость, жалость и мудрость
После того, как Энни и Тим немного отдохнули после трудного пути, правитель Ружеро пригласил их в свой дом. В честь знатных гостей он устроил пир, на который были приглашены самые уважаемые рудокопы.
Ружеро предупредил:
— Возможно, чьи-то речи покажутся вам странными. Но я очень прошу вас соблюдать серьёзность, даже если это будет трудно.
В большом зале за длинными столами собралось несколько десятков людей. В полутьме и прохладе комнаты рудокопы чувствовали себя свободно. Ружеро посадил девочку между двумя пожилыми людьми. Сосед слева, полный, рыжеволосый, представился:
— Барбедо!
Другой, сидевший справа, в густыми бровями, с прядкой чёрных волос, свисавших на лоб, сказал:
— Ментахо!
Ух, ты! Это же бывшие подземные короли! Энни чуть не фыркнула, но вспомнила предупреждение Ружеро и сдержалась.
Громогласный Ментахо
— Как я горжусь, милая Энни, — говорил Ментахо, — что я ткач и что все мои предки были ткачами. Представьте себе, что не стало бы на свете ткачей: люди одевались бы в звериные шкуры, как тысячи лет назад.
Странно было слышать такие речи от того, кто совсем недавно сидел на троне и был одним из правителей Подземной страны. Все окружающие слушали рассуждения Ментахо с очень серьёзными лицами, иногда согласно кивая. Сам бывший король говорил увлечённо и весьма убедительно, но вскоре Энни обратила внимание, что Ментахо уже в третий раз повторяет те же самые слова, словно он затвердил их наизусть и ничего нового добавить не может. Сам он этого не замечал, а все окружающие делали вид, что ничего особенного не происходит. Энни это немного смущало. Она посмотрела на Ружеро. Правитель одобрительно прикрыл глаза, как бы говоря: я не зря вас предупреждал.
Вниманием юной гостьи стремился завладеть и Барбедо. Старый толстяк оказался убеждённым революционером.
— Не понимаю, почему наши отцы и деды так долго терпели королевскую власть! — говорил он взволнованно. — К счастью, мы оказались смелее и нам удалось свергнуть тиранов!
Энни с немалым трудом удержалась от улыбки, ведь она хорошо знала, что рядом с ней сидит как раз один из этих свергнутых тиранов.
А Барбедо разошёлся вовсю:
— Вы только представьте себе, милая Энни, они ничего не делали, только развлекались, ели и пили, а нам приходилось кормить всю эту ораву совершенно бесполезных бездельников! Мы работали с утра до вечера и буквально света белого не видели.
Он ещё долго расписывал тяжёлую жизнь при прежних королях, постепенно тоже начиная повторяться. И опять никто на это не обращал внимания. И если сначала Энни хихикала про себя, представляя, как Барбедо в королевской мантии и короне с утра до вечера трудится на кухне, то под конец она вдруг поняла, что ничего смешного в этом нет. Перевоспитанные короли повторяли заученные слова, даже не догадываясь, что их настоящее прошлое кто-то стёр, и что они живут выдуманными воспоминаниями. Энни представила себя на их месте, и невольно вздрогнула. У неё совершенно пропал аппетит, и испортилось настроение.
Неожиданно для себя она вдруг спросила у замолчавшего на минуту Барбедо:
— А если бы вы были в то время королём, ваше… уважаемый Барбедо, как бы вы поступили?
Правитель Ружеро при этих словах слегка нахмурился и укоризненно покачал головой. Ментахо вздрогнул. Тим сделал большие глаза, а все прочие рудокопы слегка насторожились.
— Я первым же указом отменил бы королевское правление, — улыбнулся Барбедо. — И с радостью передал бы всю власть народу.
Но взгляд у него при этом метнулся в сторону Ружеро, словно Барбедо сомневался в правильности ответа. И Энни заметила, что правитель одобрительно кивнул. Почти незаметно… Или ей это показалось?