Мы вернемся, Суоми! На земле Калевалы

Фиш Геннадий Семенович

Нейти, почтовый агент, вышла из каморки в комнату харчевни, и сразу ей стало ясно, что дурной сон продолжается.

На табурете у стола, зажав между колен винтовку, сидел молодой лесоруб. Та женщина, которая ее сейчас разбудила и выпустила, тоже была вооружена винтовкой. На полу в углу лежало аккуратно сложенное конфискованное оружие.

Айно и Молодой были оставлены Инари для того, чтобы передать Коскинену это оружие, а также новый рапорт, в котором Инари, между прочим, сообщил, как он думает поступать дальше.

Захватив

два небольших хутора в десяти километрах от районного центра, он намеревался подождать вторую роту для совместных действий. Поэтому он просит вторую роту особенно долго не задерживаться в деревне и, оставив в ней обоз и третью роту, как было вначале условлено, идти на соединение с ним к этим хуторам.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Через три часа в деревню вошли головные лыжники второй роты партизан.

Первая рота в это время после одного привала подходила уже к хуторам.

День выдался серый. Скрывавшие солнце кучевые облака сизыми тенями плыли над оснеженными лесами.

Около самых хуторов партизанам встретились сани. Седок погонял свою малорослую сильную кобылку, и она бойко бежала по дороге; залихватски заливались бубенцы: мол, смотрите, кто едет!

— Стой! — загородили ему партизаны дорогу.

Он, недоумевая, остановил кобылку.

— А ну слезай, — сказал Инари и остановился.

Где встречал он этого человека? Он встречал его совсем еще недавно и вот сейчас не мог вспомнить ни времени, ни места.

Вылезая, седок взглянул на Инари и тоже как будто что-то припомнил.

— Фамилия? — спросил Инари.

Но фамилия ничего не сказала ему.

— По какому праву вы задерживаете меня и обыскиваете? — начал кипятиться седок.

Из кармана теплого полушубка Каллио выудил большой потертый браунинг.

Оглядевшись и увидев вокруг себя одних только вооруженных лесорубов, задержанный угрюмо замолчал.

— Чем занимаешься? Куда едешь?

Он решительно не хотел отвечать.

— Тогда обыщи его, Сунила, — приказал Инари, — посмотрим, какие при нем бумаги.

Сунила нашел во внутреннем кармане полушубка два больших казенных конверта с круглыми сургучными печатями, но еще прежде, чем Сунила отдал их, Инари, взглянув на казенные печати, хлопнул себя ладонью по лбу и весело сказал:

— Здравствуйте, господин ленсман!

Он вспомнил: этот ленсман арестовал его вместе с Олави на озере. Этот ленсман тащил их как самогонщиков на суд. А бедняга Лундстрем в это время один чуть совсем не погиб.

— Здравствуйте, господин ленсман!

Ленсман, одетый сейчас не по форме, вздрогнул и, стараясь припомнить, где они встречались, не отвечая на приветствие, испытующе поглядел прямо в глаза Инари: что он знает еще?

— Вот мы и поменялись местами. Теперь извините, не вы меня, а я вас арестую. Можете своими глазами убедиться, что я не самогонщик.

Теперь и сам ленсман припомнил и свой осенний поход по болотам,

и то, как скрылись из-под самых рук правосудия эти ребята, против которых, правда, не было прямых улик.

Инари взял из рук Сунила оба конверта.

На одном печати были уже взломаны, и он был вскрыт.

Это было совершенно секретное сообщение о том, что в Похьяла в связи с общим положением и с деятельностью социалистической рабочей партии возможно появление опасных смутьянов, агитаторов «руссят». Этих агитаторов нужно при поддержке местных патриотических организаций и шюцкора при первом же подозрении арестовывать и немедленно препровождать в указанные пункты.

— Вот возьми и препроводи нас, — усмехнулся Инари, — мы все агитаторы.

Сунила, схватив лошадь за удила, хотел повернуть сани. Кобыла косилась, поводила ушами и не слушалась чужого человека.

— А ну, поверни ее, поедешь назад, — приказал Унха.

И ленсман, не споря, повернул сани.

Второй пакет не был еще распечатан. Адресован он был тоже ленсману, но печатей на нем было больше, и они казались очень внушительными.

Инари задумался над конвертом. Каллиграфической вязью с двумя синими подчерками шла строка — «Совершенно секретно».

Пожалуй, лучше пусть вскрывает эти печати и первым читает письмо уполномоченный комитета товарищ Коскинен. И Инари положил нераспечатанный конверт себе за пазуху.

— Стройся! — громко крикнул Унха. Солдат помощник Инари.

И отряд тронулся вперед.

Посредине шло двое саней, только что захваченных у ленсмана и трактирщика.

Уставшие в пути партизаны вскакивали на них на ходу и по очереди отдыхали.

Впереди отряда шли два разведчика.

Один из них только что вернулся и тяжело дышал.

— Товарищ командир, мы заметили в полукилометре от хуторов четырех солдат. Эти солдаты идут по дороге сюда.

— Вооружены?

— Да.

Инари отбирает девять партизан и сам идет десятым.

Он ведет их вперед. Остальные на месте должны подождать распоряжений.

Инари идет впереди, подходит ко второму разведчику.

— Солдаты совсем близко, они за поворотом.

Инари отдает распоряжение уйти всем с дороги и спрятаться за деревьями.

Из-за поворота выходят четыре солдата. Они идут медленно по краю дороги и все время смотрят вверх.

Один из них на ходу постучал по телеграфному столбу.

Оказывается, в Куолаярви тоже обеспокоены перерывом телеграфной и телефонной связи. И лейтенант распорядился выслать четырех пограничников-егерей вдоль телеграфной линии узнать, в каком месте мороз или тяжелый навал снега разорвал провода, и произвести летучий ремонт. И вот они, ругая последними словами и снег, и мороз, и провода, и лейтенанта, идут по большаку, пропуская мимо себя частокол телеграфных столбов.

И вдруг перед ними вырастает лесоруб (по браунингу в каждой руке) и кричит: