Мы влюблены в свою свободу
Шрифт:
— Самый лучший день был, — я начала говорить, так как мы шли по часовой стрелке, — седьмого августа, это была среда. Это был последний день, когда мама и папа не знали об изменах друг друга. Когда мы были семьей. Мы сидели за столом и кушали жаркое мамы. Она тогда готовила потрясающе. Так вот, мы сидели за столом смеялись. А потом пришла бабушка и поздравила моего папу с днем рождения. У нее тогда еще не было двадцати летнего любовника. После этого дня моя семья скатилась в дерьмо.
Все молчали.
— Самый лучший
Алекс улыбнулся, переведя взгляд на Зака и тогда тот начал.
— Была ночь с шестнадцатого на семнадцатое августа. Мне было двадцать два года и я тогда торговал наркотой. Мы с друзьями пошли в клуб. Там к нам сразу начали приставать проститутки. Я просто оттолкнул их и пошел к туалетам. Я увидел там маленькую девочку. Господи, — он посмотрел на меня, — она была младше тебя. Ее волосы были грязные, но и так было понятно, что они — бесцветные. Это была Вена. Наилучший день.
Когда очередь дошла до Алекса, он зажег сигарету и начал говорить, только когда выдохнул дым.
— Лучший день, — он оглянул нас всех и, затянувшись, продолжил, — он был совсем недавно. За нами гнались полицейские машины. И мы спрыгнули с моста, потеряв все. Конечно, это ужасно, но боже, я был рад, что я с вами, — он стряхнул пепел в камин, — мы мокрые шли по лесу. Курили еле уцелевшие сигареты. Мы чувствовали друг друга. И понимаете, я сказал «Доброе утро» тогда не из шутки. Оно и правда было добрым.
Я молча взяла бутылку и отпила, передав по кругу. Выпили все, кроме Алекса.
— Худший день? — Вена вытерла губы рукавом.
Алекс потушил сигарету и выкинул ее в камин.
Все поняли, что не стоит описывать свой худший день так же, как и лучший.
— Когда Ребекка умерла, — вытянул из себя Джей.
— Когда я перерезала себе вены, только из-за страха, что меня изнасилуют, — я посмотрела на Алекса, который закуривал вторую. Он поднял бровь и посмотрел на меня, а я кивнула. Он кинул мне уже раскуренную сигарету.
Стив, поморщив нос, сказал:
— Когда я расстался со своей первой любовью.
— Стой, — вмешалась я, — это же была Эмили?
Он удивленно на меня посмотрел.
— Ты помнишь? Хм, да, — кивнул он, — Эмили.
— Твой худший день, когда от тебя убрали твою няню? — я выпустила из себя дым и стряхнула пепел. Через секунду, я поняла, что стряхнула его себе на ногу, — твою мать!
Я убрала пепел с голени и уставилась на Стива.
— Ой, — он откинул голову назад, — мне было тринадцать, знаешь ли.
— Няня в тринадцать? — Алекс взмахнул рукой.
— Ты меня чуть не спалил своей чертовой сигаретой, — Джей отодвинулся от него.
— Когда я первый раз пришла на трассу, — сказала Вена, и все умолкли.
— День смерти родителей, — Зак откинулся на спину.
Алекс
— Ты выиграла, — кивнул мне Зак и отпил из бутылки.
Все сделали по глотку, кроме меня и Алекса.
Я почти не слушала ребят. Легла на колени Стиву и закрыла глаза от тепла. Иногда я чувствовала, как он дергается от смеха. То ли от вина, то ли от того, что здесь слишком тепло, я начала чувствовать невероятный уют. На полу. В полупустом доме.
Проиграл Джей. К моменту, как ему загадывали желание, я уже не слышала ничего, кроме дыхания Стива, и то потому, что лежала у него на коленях.
Через некоторое время, когда шум утих, и я снова учуяла запах сигарет, я поднялась с коленей Стива. Я допила то вино, что осталось в бутылке. Странно, но я совсем не чувствовала себя пьяной.
Я села, скрестив ноги, смотря на огонь в камине. Он — единственный источник света в комнате. Я беру Вену за руку, разворачивая циферблат к себе. Почти четыре утра. Я отпускаю ее тонкое запястье и опускаю ладонь на прогретый пол.
Мы сидим на теплом полу в четыре утра.
Мы курим сигареты.
Передаем вторую бутылку вина по кругу.
Рядом трещит огонь.
За окном идет снег.
Мы все в полудреме, но не решаемся заснуть.
Молчим.
И я понимаю, что нет на свете места уютнее и теплее этого чертова дома.
Стив выкуривает сотую за ночь сигарету. Сжимает губы.
Алекс отпивает от вина, не запрокидывая голову. Смеется.
Вендетта улыбается. Поправляет волосы.
Зак греется у огня. Закрывает глаза периодически.
Джей отнимает у Алекса бутылку. Закатывает рукава.
Я просто наблюдаю за ними, борясь со сном. Мне жутко тепло от одного осознания, что они рядом. Мне не верится, что они способны убить. Мне не верится, что на моей шее и груди разрезана кожа. Мне не верится, что Вендетта была проституткой. Кажется, мы сидим тут всю жизнь. Мы такие неправильные. Сидим сейчас здесь, курим. Вне мира и мне это нравится.
Мы встаем и боремся с темнотой. Выходим на улицу, ежась от холода. Пошел первый снег. Я выбегаю из-под навеса первая.
— Ты, может, зайдешь? — Зак кутается в одежду.
— Нет.
Я открываю рот и закидываю голову назад. Снежинки приземляются мне на язык.
— Мне двадцать шесть. Я рок-музыкант, — говорит Стив и встает рядом.
Он высовывает язык и ловит крупные хлопья снега. Через секунду мы все, все стоим и кружимся под темно-синим небом. Нет ничего родней этого.
Когда все уже начинают неметь от холода, мы направляемся в сторону дома. Мы со Стивом идем последние.
— Стой, — он берет меня за руку, — давай постоим?