Мы влюблены в свою свободу
Шрифт:
— Садитесь за стол! — мы с Веной быстрей сорвем голос, чем парни сядут.
— Сейчас, мы уже почти все, — они неустанно играли в приставку, подсоединенную к телевизору.
— Такое ощущение, что я живу с младшими братьями, — Вендетта выдохнула и поставила на стол тарелку с салатом.
— А у меня ощущение, что у Стива руки из задницы! — Зак наклонился вправо, будто бы это помогло ему в игре.
— Из хорошей, кстати, задницы, — парировал Стив.
Вена закатила глаза и пошла на кухню за очередным блюдом.
Доиграв
— Счастливого Рождества и веселого Нового Года! — Стив отсалютовал нам шампанским.
Всю ночь, весь вечер, я пыталась запомнить ребят. Они смеются над шутками, пьют шампанское, едят мясо и пудинг. Если бы кто-то сказал, что мы – уголовники, я бы не поверила.
Снег за окном неустанно падал. Тепло от камина и свечей наполняло меня с каждой секундой все больше. Я вспомнила про одну важную вещь и взяла мобильник Алекса с тумбы. Уйдя на кухню, я набрала знакомый номер. Когда на другом конце провода послышался голос, я тихо сказала:
— С Рождеством, Чед Маккупер.
Я слышала, как он выдохнул и ответил:
— С Рождеством, Глория Макфинн.
По голосу было слышно, что он улыбается. Его слова были как привет из прошлого, но от них тело налилось теплом за секунду. Кажется, мы одновременно положили трубки.
Я, улыбаясь, пошла обратно к остальным.
— О боже, это ведь Рождественский стол, Стив! — Вена визжала, подняв руку в воздух.
— О, а это Рождественское ложе? — он кивнул на старый диван, — забудь, Вена. Просто забудь.
Блондин достал из кармана пакетик с таблетками. Они все приняли по одной, а я так и стояла в проходе. Стив подошел ко мне, улыбаясь.
Он грубо взял мой подбородок, и я почувствовала, как его пальцы сжимают мою челюсть. Он показал мне язык, на котором лежала маленькая таблетка. Я двумя пальцами взяла ее с его языка и положила себе в рот. Он улыбнулся и поцеловал меня.
— Вот черт, — подавился Джей, — Лори, ты похожа на проститутку сейчас.
Я показываю ему средний палец, не отрываясь от Стива. Алекс смеется, а блондин улыбается. Целует и улыбается.
— О, ну кончайте! — ноет Зак.
От его слов Стив давится воздухом и, положив голову мне на плечо, заливается смехом, через слезы говоря «Я уже!».
Мы выходим на заснеженную улицу. Садимся в автодом, сами не зная, зачем. Алекс, со своими слишком-широкими-зрачками все-таки идет за руль.
— Алекс, мы все под таблетками, — казалось бы, только я понимаю
— Да, — кивает он и уходит в кабину.
Я бреду за ним, хотя в глазах все двоится. Хотя, когда руки Алекса обхватывают руль, я успокаиваюсь.
«В конце концов, — думаю я, — он хорошо водит».
Мы проезжали по почти пустой, заснеженной дороге. Вдруг автодом остановился, в общей сложности мы ехали минут двадцать. Мы все (кроме Алекса, он за рулем) сидели на кухоньке. Вдруг солист подходит к нам и утвердительно кивает, громко говоря «Здесь».
Он открывает люк на крыше, и мы все забираемся туда. Снег все еще идет, но темное небо и – боже мой! – невероятные звезды сводят с ума.
Мы все становимся на крышу автодома. Совсем не боимся упасть – таблетки делают свое дело. Мы стоим посреди дороги. Я смеюсь, закинув голову назад. Стив целует меня в шею, там, где горло. Щекотно и секунду я не могу дышать. Этот мир для нас. Все это: звезды, небо, снег, чертова дорога.
— Ты красивая с этим цветом, — блондин целует в макушку.
Стив отходит к Заку, а я к Алексу. Обнимаю его за шею одной рукой. Он смеется и вырывается. Оступившись, он чуть было не падает. У меня замирает дыхание.
— Ты чуть не упал, — говорю я, отходя назад.
— Все хорошо, — он улыбается.
Мне становится зябко, и я ежусь. Но тут же Стив подхватывает меня на руки, опять же чуть не падая, вместе со мной. Я вцепляюсь пальцами в его куртку.
Обратно мы едем, когда действие таблеток почти прошло. После прилива сил, наступает их упадок. Зайдя обратно в дом, мы обнаруживаем включенный телевизор, опустевшие комнаты и кучу еды на столе. И не скажешь, что нас не было 4 часа. Ощущение, что мы вышли покурить.
Мы опять садимся за стол и разливаем шампанское. Нам в дверь звонят, открывать идет Вена. Я молюсь, откашливаясь от шампанского, чтобы это была не очередная Джули.
Внизу слышатся крики, мы ждем, пока Вена подымется наверх.
Она виновато опускает глаза и говорит:
— А у нас неплохие соседи.
И тут же толпа из пятнадцати человек (в хлам пьяные, обдолбанные люди) вваливается в наш дом.
— Да твою мать, — стону я, закрывая лицо рукой.
И через секунду, как по волшебству, у нас дома включается громкая, нет, очень громкая музыка. Я прикладываю ладонь к пульсирующему виску.
Чья-то рука касается меня в области лопаток, и я уже собираюсь послать этого человека к черту, как слышу знакомый голос над ухом.
Его рука на спине направляет меня. Мы, спустившись вниз, выходим на улицу.
— Лори, — его голос кажется жутко тихим после той музыки, — держи.
Алекс протягивает мне маленькую коробочку, сантиметров десять в длину.
— Счастливого Рождества, Лори, и веселого Нового Года, — шепчет он мне на ухо.
Его дыхание обжигает кожу и через секунду его губы касаются моей щеки. Я не могу двигаться. Он выпрямляется и смотрит на меня.