Мы влюблены в свою свободу

Drug addict

Я растворялась в музыке и услышала голос Вены.

— Лори, с какого черта ты делаешь вид, что меня нет?

— Что? — я опустила руки.

— Я зову тебя уже сотый раз! А ты лишь танцуешь!

— В таком случае, я делаю вид, что нет меня.

Я развернулась обратно и начала подпевать « I’m daughter the rebel waiting for you**».

Вокруг меня куча народу и у каждого свои проблемы. Жаловаться на жизнь, когда, наверное, у того, кто стоит рядом, проблемы крупнее – глупо.

Я действительно растворилась в песне. Меня нет.

Сложно объяснить это состояние. Это – химия.

Стив обнимает меня сзади, пока диджей переключает песню.

— Будешь? — он шепчет мне на ухо.

Я высовываю язык, и он кладет мне таблетку на него. Появляется чувство, что я сама направляю заряженный пистолет себе в грудь. Проглатываю – спускаю курок. И закрываю глаза. Пуля прямо в сердце. Я прижимаюсь к Стиву, не открывая глаз. Смеюсь ему на ухо.

Я влюбляюсь в Стива каждый раз, как вижу его. По новой. Каждый раз.

И я поражаюсь сама себе, а потом обнимаю Стива крепче и думаю, что люблю его. Уверена в том, что люблю его. Мы начинаем мятеж. Мы начинаем революцию в самих себе. Но мы не увидим ее конца, мы умрем до того, как она кончится.

Я абсолютно уверена в том, что бессмертна. Что меня не коснется та загребущая рука, что унесла Беккс. Я не умру. По крайней мере, не на моей памяти. Мы стоим на мосту, а ветер царапает наши лица. Щеки отмерзли. И я смотрела на Анну и Алекса, на Вендетту и Зака, на Джея и Дженнифер. Я стояла, держала за руку Стива и думала о том, что я влюблена в эту жизнь. Мы были крайне беззаботными. И если вы представляете тех, кто употребляет наркотики и находится в розыске, как немытых, грязных ублюдков… спешу вас расстроить.

На мостовой к нам подошла девочка, лет пяти. Ее мама стояла в метре от нее и смотрела на нас, улыбаясь. А девочку явно интересовал шарик в руке у Дженнифер.

— Привет, — Джен присела перед ней на корточки, а желтый шарик все еще был у нее в руке, — что случилось?

Я ожидала, что девочка будет молчать, однако, она, улыбнувшись, сказала:

— Можно? — и показала пальцем на воздушный шар.

Стив заулыбался, я буквально чувствовала его улыбку.

— О, солнышко, — ее голос был настолько нежен, будто она ее сестра, — бери.

Она отдала ей шарик и встала. Девочка побежала к маме. Она радостно что-то кричала, а ее мама, смотря на нас, одними губами сказала «Спасибо».

Это было что-то вроде шоу. Снег мелкими хлопьями, заснеженные мостовые и маленькая девочка, бегущая (и ведь уверенная в том, что мы ей не причиним вреда) к нам.

Я помню, как раньше, будучи маленькой, я часто видела похожие компании подростков. Интересно, были ли они в розыске? Меня тогда это тревожило так же, как и сейчас эту девочку.

Вернувшись, мы затопили камин, так как дома было не теплее, чем на улице.

Я слышала, как еще днем все решили, что Джен будет жить с нами, однако я участия

в этом не принимала. Мне всегда нравилось, когда дома много людей. По-домашнему много.

Мы включили фильм, но смотрели его только парни. Я и остальные девушки мигом задремали, устроившись у своих парней и слушая их дыхание. Мне казалось, дыхание Стива я узнаю везде. Просто потому, что оно – Стива.

— Перенести тебя на кровать? — спросил он, дотронувшись до моего плеча.

Я покачала головой, не в состоянии что-то сказать.

На следующее утро я встала позже всех. За окном была метель, а камин затоплен. Напоминало утро рождества в детстве.

Я зашла на кухню и заулыбалась, увидев всех за столом. Я сказала «доброе утро» и все мне ответили. Порой мне кажется, что мы – огромная семья. Дженнифер откусила бутерброд и с набитым ртом начала что-то говорить.

— Сначала прожуй, — сказал Джей и Дженнифер замолчала. Он сказал это, будто он ее отец.

Меня поражало то, что Джен знала, кто мы, но вела себя обычно. Анна ведет себя так потому, что она тоже в розыске. Вена потому, что привыкла. А Джен? Она – наш билет в новую жизнь.

Не сильно отличающуюся от прежней, но новую.

Джен прожевала кусок бутерброда и улыбнулась.

— Мой отец хочет с вами познакомиться.

Я выдохнула все, что было в моих легких.

— Дженнифер, — мягко сказал Алекс, — он может вас узнать.

Она покачала головой, и отпила чаю.

— Он не смотрит телевизор.

— Сколько ему лет? — нахмурился Стив.

— Не в том смысле. Он слишком занят для телевизора.

Мне показалось «Слишком занят для телевизора» - это логично. Этим же вечером мы ехали к ее отцу.

Это оказался улыбчивый мужчина, пожилой, но высокий и крепкий. Возраст выдавали только морщины и седина на волосах. Он встретил нас в дорогом костюме и принял в гостиную.

— Сэйл! — крикнула Дженнифер и к нам подошла худая девушка в черно-белом костюме. Экономка, вероятно. Она помогла нам снять куртки. В гостиной на стене висели ружья и две головы оленей. Дом выглядел не просто богатым, он выглядел шикарным. Но по Джен не скажешь, что они хорошо живут.

Бьюсь об заклад, она не брала с него ни гроша. Мы сели за стол и Сэйл подала дымящиеся блюда.

— Вы устали? — ее отец сел на стул и выпил вина, — может, останетесь ночевать? Место есть.

Он поставил бокал на стол. И было видно, что это – не дежурная вежливость. Мы действительно можем остаться. Однако Алекс, улыбнувшись, сказал:

— Нет, сэр. Спасибо.

Однако, уехали мы под самую ночь. Машину вел Стив потому, что Алекс пьян, а Джей водит ровным счетом так же, как и я. Мы еле-еле уместились в машине, Анна сидела на коленях у Алекса, а Дженнифер – у меня. Вендетта уместилась между нами, положив ноги мне на колени. Джей и Зак спали, занимая места меньше, чем я.