Мы все умрём. Но это не точно

Aris me

— Я в порядке.

Ни черта она не была в порядке, но улыбнулась. Она уже тоже умела притворяться. А не умела — плевать. Пусть думают что хотят.

Гермиона села за стол, взяла вилку и наконец-то взглянула в тарелку. Драко сегодня приготовил какие-то лепёшки или оладушки. Выглядело это неаккуратно, словно готовил ребёнок, но было аппетитно поджарено и даже полито щедрой порцией клубничного варенья. Раньше её это умилило бы.

— Помнишь, ты обещал вернуть память моим родителям? — она решила, что просто заберёт от него всё, что может. Как он это сделал с ней.

Драко взглянул на неё с подозрением, но Гермиона

быстро отвела глаза.

— Старик обещал отправить зелье на твоё имя ещё несколько месяцев назад. Если хочешь, можем вместе сходить к гоблинам в Гринготтс.

Нет, нет-нет.

— Я сама.

Я теперь всё сама.

Гермиона без аппетита поковырялась в тарелке и закинула кусочек в рот, не почувствовав вкуса. Малфой иначе бы не отстал. Он всегда пытался контролировать малейший шаг. Ест ли она, спит ли она, дома ли она. Ещё вчера это казалось заботой, сегодня — удушающей удавкой на шее. Грейнджер быстро прикончила завтрак. Спокойно встала, помыла посуду и как ни в чём не бывало спросила:

— Ну что, попробуем уничтожить тварь?

Никто из них так ничего и не заподозрил.

Когда они зашли в каморку, диадема будто спала. Сложно было сказать, почему именно так казалось. Может, потому что не стелился туман или камни казались тусклыми и почти безжизненными. Но стоило открыть дверь, как в топазах снова мелькнул знакомый, слишком живой блеск.

— Явились? — прохрипели стены, проскрипели полки.

Каково это живой душе существовать, заточенной в предмете? Видеть, думать, осознавать и быть запертой в клетке своего тела?

Гермиона перехватила поудобнее молоток, решив, что будет считать это освобождением. Первый удар раздробил самый крупный топаз. Даже слишком легко, словно оказался стеклянной подделкой. Прозрачные, голубые осколки брызнули вверх, словно слёзы. Крестраж тихо загудел, почти человеческим стоном, в котором послышался голос Гарри, отчего её руки задрожали, и она поняла, что не может, просто не может нанести ещё один удар. Молоток выскользнул на пол, а щёки отчего-то стали влажными. Уничтожить осознанное существо оказалось не так просто.

Теодор молча обнял её за плечи, и она по привычке прильнула к нему. Его присутствие успокаивало. Дарило тепло. Несмотря на то, что теперь ей было известно, насколько сумасшедшим он мог быть, всё равно хотелось прижаться и спрятаться от всего мира в его объятиях. Это просто секунда слабости.

В комнате слышались размеренные, глухие удары молотком, словно кто-то пытался забить гвоздь. Такие будничные, даже бытовые. Гермиона усилием воли заставила себя отодвинуться от Тео и подняла взгляд на Драко — тот уже практически уничтожил весь крестраж. Он методично раздрабливал каждый драгоценный камень диадемы, расплющивал оправу, и тумана больше нигде не виднелось. Магическая составляющая давно испарилась, и на полу лежал кусок бесформенного железа и стекла. Сложилось ощущение, что он пинает мёртвого.

— Хватит. Это всё.

И она говорила не про диадему.

Гермиона сказала парням, что отнесёт остатки крестража в аврорат и вернётся. Она соврала. Возвращаться она не собиралась. Возможно, им стоило сесть, как взрослым людям, и обсудить все мысли, но это казалось бессмысленным. Они опять начали бы врать и юлить, а ей так захотелось бы им поверить. Поэтому она аппарировала на порог Невилла, с грустью подумав, что возвращаться ей больше не к кому.

Ни дома, ни вещей, ни семьи. Хотелось забрать с собой кота, но появляться в квартирке ей было откровенно страшно. Как прийти в дом покойника, когда его тело едва засыпали землёй. Вновь почувствовать запах его духов и понять, что это последние мгновения, когда ты можешь дышать им, увидеть одежду, которую больше никто не наденет, и попытаться осознать, что прошлое теперь умерло.

Грейнджер трусливо отсиживалась у Лонгботтома несколько дней. Возможно, неделю. Он приносил ей горячие пончики и слухи с работы.

Долохов сбежал. Малфой работал вместе с остальными и одного за другим вскрывал на признательные учеников Антонина. Говорили, служит под прикрытием. Ты когда-нибудь могла себе такое представить? Кормака повысили до настоящих авроров. Ты знаешь, он теперь даже моется со значком на тонком шнурке вокруг шеи. Оливер действительно погиб, нашли тело, и похороны через три дня. Ты же придёшь?

И в этом Гермиона не смогла отказать.

Пока она пряталась взаперти, весна уже вошла в полную силу и в воздухе пахло свежей травой, жизнью и цветочной пыльцой. На похороны аврора Вуда собрался, наверное, весь отдел Правопорядка в полном составе. Героически погибший. Траурно-чёрная толпа с постылыми мордами — «Жалко, такой молодой. Ему жить и жить».

Гермиона держалась в сторонке и смотрела, как засыпают могилу. Никого не видела и не слышала. Словно застряла в вакууме.

Она стояла и думала, что им всем на самом деле плевать. Закопают и не вспомнят. Засыпят, и больше ничего, совсем ничего от Оливера, смешного, доброго Оливера, не останется. Чёрные комья подлетели вверх и глухо скатились по крышке гроба. Казалось, что этот тихий звук проникал под кожу и впитывался вместе с запахом сырой земли. Ещё один серый человек-тень подошёл и взмахнул волшебной палочкой, отправляя свою горсть. Комья, словно капли дождя, вновь отстучали по крышке из красного дерева. Земля забирала себе всё больше и больше. Пустой взгляд фотографии Оливера безжизненно таращился в синее безоблачное небо. Такое по-весеннему красивое и полное надежд.

Новая порция рыхлых комьев упала на гроб, закрывая ему глаза.

К своему собственному удивлению, Гермиона ничего не испытывала. Тихо, пусто. Просто решила сама для себя, что это не он. Так же, как поступила и с Гарри: просто представила, что он жив, счастлив и сидит сейчас где-нибудь далеко, в кафе на берегу моря, пьёт молодое вино и хрустит корочкой Чиабатты. Да. Они там вдвоём. Смеются и счастливы. Оливер и Гарри, и им даже не одиноко. Как ей.

Как ей жить дальше, она не представляла. Возвращаться в аврорат не хотела и не могла. Какой смысл в её работе? Она не спасла Оливера. Видеть там каждый день лицо Драко? Это казалось невыносимой пыткой.

— Вот ты где, — от его голоса она даже вздрогнула, на миг растерявшись.

Драко словно выплыл из её кошмаров или потаённых снов. Конечно, новоявленный аврор Малфой пришёл на похороны коллеги. Как он мог остаться в стороне?

— Ты знал, что Оливер умер, — её голос был тих и спокоен. Она смотрела прямо перед собой, на свежий холм чёрной, сырой земли.

— Знал, — не стал отпираться он.

— Его убили на собрании Пожирателей смерти, и ты там был как один из них.

— Был, — так же спокойно ответил Драко, словно они играли в констатацию фактов.