Мясо
Шрифт:
– Бры... Бжи... Как Вы сказали?
– сощурился старик, пытаясь выговорить три согласных подряд.
– Вот видите!
– укоризненно произнёс Бржихачек.
– Мою фамилию никто с первого раза выговорить не может.
– Ничего, Иэн. Не возражаешь, если я буду называть тебя только по имени? На острове больше нет никого по имени Иэн?
– Нет, - помотал головой Иэн и эхом ответил, - больше никого. Был только Найджил... Забыл фамилию. Армянская такая, вроде бы. Он ушел на север острова. Года два, как уже, - сообщил Иэн, а потом добавил: - Там тоже есть жилой модуль.
Старик кивнул и стал озираться вокруг. Бржихачек услужливо предложил:
– Может Вам показать, где тут что? Так сказать, экскурсию...
В ответ старик презрительно
– Ладно, пойду выберу себе комнату. Я так понимаю, занятых нет?
– спросил старик.
– Вы, это... Выбирайте из тех, которые открыты. Там всё работает. Я их специально открыл, - просто когда дверь открыта, отключается климат-контроль, - это я чтобы не терять мощность впустую. А то что-то в последнее время батареи не тянут совсем.
Бржихачек запахнул потуже халат на крепком, словно мяч, животике и уже в щелку закрывающеся двери извиняющимся тоном произнес:
– Пойду, приведу себя в порядок.
– Конечно, мистер, - старик сделал паузу и тщательно выговорил, - Бржихачек. Давно уж пора. Обед скоро.
– Ну, это как получится, - хохотнул из-за закрытой двери Бржихачек.
Редклиф, внимательно глядя себе под ноги, пошел по коридору. Обувь на мокрые ноги одевать не хотелось, но наступить на что-нибудь острое желания тоже особого не было. Чемодан, после недолгих размышлений, послушно покатился следом за стариком.
Соседняя с Бржихачеком комната была закрыта. Старик тихонько потянул на себя дверь и она бесшумно и легко открылась. Внутри было темно. Старик подождал немного, но сенсор почему-то не торопился включать свет. В прямоугольнике света, падающего из коридора, слабо мерцали солнечными панелями коптеры видеонаблюдения. Ими был усеян весь пол внутри комнаты. Один из них слабо зашевелил лопастями винта, пытаясь взлететь. Выглядело это жалко: он, словно живой, из последних сил цеплялся за жизнь. Медленно, с натугой проворачивал он винт, а потом, как-будто его сводило судорогой, замирал.
Старик представил себе, как коптеры летали в кромешной тьме, тыкаясь в двери и стены, словно слепые котята. На чешуйки солнечных батарей, которыми были покрыты их корпуса, не попадал ни один лучик света. Аккумуляторы, питающиеся от них, быстро сдохли и коптеры, будто спелые яблоки, бессильно падали вниз. "Видать, кто-то сильно не хотел, чтобы за ним велось наблюдение", - подумал старик и аккуратно, так же тихо, закрыл дверь. "Интересный у них тут эксперимент".
Он быстро прошлёпал босыми ногами к следующей закрытой двери, игнорируя открытые. Подергал ручку, но дверь оказалась запертой. Соседняя с ней дверь - тоже. Лишь третья оказалась незапертой.
В этой комнате было светло из-за огромного, во всю стену окна. Впрочем самого окна не было. Вместо него из рамы торчали кривые и острые, как сабли, осколки толстого стекла. Плети лиан осторожно вползли внутрь и тихо душили ножки незастеленной кровати. Скомканные простыни стали серыми от пыли и покрылись бурыми пятнами там, где ветер нанёс опавшей листвы. Сквозняк лениво перебирал листья лиан и шевелил край выцветшего махрового полотенца, небрежно брошенного когда-то давно на спинку стула у письменного стола, на вздувшейся столешнице которого бугрились подушки зеленого мха. В комнате витал терпкий запах свежевырытой могилы: пахло плесенью и влажной землёй. Старик потоптался в нерешительности на пороге комнаты, словно нечаянно попал на
Редклиф пожал плечами, глядя на закрытую дверь, и подумал, что хорошо, все-таки, что он избавлен от соседства с такими милыми людьми, которые увлекаются ловлей видеокоптеров, запросто разбивают окна и уходят сквозь них в неизвестном направлении. Уж лучше Бржихачек, чем такие оригинальные соседи.
Старик обернулся и решительно направился к первым попавшимся открытым дверям на противоположном конце коридора. Внутри этой комнаты было светло, тихо и уютно, хотя и несколько пыльно. Сквозь панорамное окно открывался вид на джунгли и на горы вдали. Живописный пейзаж портила покосившаяся арка у входа на остатки моста. На широкой дуге, сквозь металлическую сетку виднелась вывернутая наизнанку надпись "Равные возможности". Всё это архитектурное излишество напоминало ворота колхоза или концлагеря. "Что, в сущности, - почти одно и то же", - подумал мистер Редклиф. "Особенно для тех, кто знает, о чем это". Ко всему, какой-то шутник не поленился и поменял местами второю и третью буквы так, что вышло "Рваные возможности". Получилось не смешно. "Равные, так равные", - равнодушно пожал плечами старик.
– "Кто ж против?"
Он опустил взгляд и на глаза попалась небрежно сунутая в карман чемодана бумажка, которую ему вручили перед вылетом. Официальная бумага гласила что-то насчёт исполнения наказания, что, мол, он сделал свободный выбор в пользу участия в исследовательской программе "Равные возможности", - хотя старик помнил, что он выбрал тогда, во время суда, первый попавшийся пункт, вторым шел проект "Домашний питомец" и ещё с добрый десяток других, старик в них особо не вчитывался. По условиям этого эксперимента он имеет право лишать жизни любые живые существа, находящиеся на острове и употреблять их в пищу, а также пользоваться для питания всеми плодами природы.
Прямо перед окном росла банановая пальма с гигантской, в рост человека, гроздью полузелёных "плодов природы". "Хоть еда какая-то. И то хорошо", - подумал старик. "Интересно, сколько обычный человек протянет на одних бананах?", - размышлял он, заглядывая в пустые внутренности встроенных шкафов. Зашел в санитарный блок, строго посмотрел на своё отражение в зеркале и показал ему язык, пустил воду в душе и нажал кнопку смыва унитаза: всё исправно работало. Старик стащил постельное белье с кровати и сунул его в утилизатор: оно выглядело чистым, но было явно несвежим. Мугыкая какой-то торжественный марш, мистер Редклиф вызвал на встроенном коммуникаторе меню печати предметов, чтобы напечатать новые простыни, но тут его ждал сюрприз. "Печать недоступна. Обратитесь к администратору", - гласила надпись на экране. "И где мне искать этого администратора? В джунглях, что ли?" - пробормотал старик.
Он снял простыни в соседней комнате и с опаской сунул одну из них в ультразвуковую стиралку. Та, отработав заданную программу, выдала аккуратно отглаженный, пахнущий свежестью прямоугольник. Старик облегченно повкидывал остальное белье и решил проверить кухонный блок. Вдруг и там тоже ничего не работает?
В кают-компании были следы его босых ног на пыльном полу, длинный обеденный стол, мягкие диваны напротив черного прямоугольника коммуникатора и множество фотографий на стенах. В проемы рамок уверенно вглядывались серьезные неулыбчивые люди с твердо сомкнутыми губами. Словно представители экзотического племени перед этнографом, они позировали, крепко сжимая в руках какое-то кривое дреколье, попирая ногой тела убитых животных. На их усталых лицах читалась спокойная удовлетворенность правильно совершенным делом. Так бывает, когда, например, долго плутаешь дворами в старом городе, уже не веря в то, что правильно идешь, и, наконец, выходишь из этого лабиринта где-то в совершенно неожиданном месте, гордо расправив плечи, мгновенно убедив себя в том, что так и должно быть, и ты ни на секунду и не сомневался в правильности пути. Если сделано что-то, значит так и должно быть.