Мясорубка Фортуны
Шрифт:
Едва прохожий переводил взгляд на дверь, его боковое зрение цепляло яркие блики за стеклом. Он, конечно, сразу осматривал два широких окна, и его рот открывался сам собой. На подоконниках теснились золотые и серебряные кубки. Вместо штор на карнизах висели пыльные вымпелы с надписями: «Москва 1987» или «Красноярск 1989» и вышитыми мотоциклистами, сверкающие медали и наградные розочки.
Прохожий мог бы часами любоваться экспозицией, но его отвлекало воркование голубей как будто над самой макушкой. Дабы не застигло его врасплох появление едких пятен на голове и одежде, он переводил взгляд в сторону от окон. Голубятня чуть отстояла
Два года назад с домом-музеем произошла ужасная перемена. Его покрыли металлической черепицей, обшили сайдингом, поменяли окна и входную дверь, обнесли участок трехметровым забором из самой ядовитой дальневосточной осины. Модель мотоцикла, табличка, орлы и награды исчезли с глаз прохожих. Впервые увидев изменившийся дом, я подумал, что хозяин — гонщик отошел в мир духов. Так и считал, пока его голос однажды не просочился сквозь деревянно-пластмассовую стену.
«Сохранились ли медный мотоцикл и кубки? Не украл ли их кто и не продал ли сам хозяин? Вот бы снова на них взглянуть?»
Немного погрустив о славном прошлом дома и его хозяина, я пошел дальше — мимо других примечательных домов. В одном из них когда-то жил прирожденный алхимик Степан Объедков, умевший наговором превращать воду в спирт. Недавно этот дом купила предпринимательница Маргарита Кошелкина. Без волшебства она превращала китайский ширпотреб в творения итальянских дизайнеров.
С улыбкой я вспомнил наивных первых жителей Волочаровска… Люди приезжали из разных уголков страны и из других государств в надежде, что волшебное место исполнит их заветные желания и поможет им развить необыкновенные способности. Как показало время, кому-то зачарованный край и в самом деле помог на пути к исполнению мечты, чьи-то мольбы он оставил без внимания, а многие нашли здесь преждевременное последнее пристанище.
Однако и по сей день появляются время от времени в разросшемся городе и поселках Волочаровского района новые лица… слышатся на улицах незнакомые голоса.
— Живей, Васятка. Ты, шо, уснул? Ну шо ты за мужик такой! Ты ж дохлячей бабы. Ну припусти малек. Не то я отправлю тебя домой следующим экспрессом. Бушь ты у мамки в Лабелино штаны протирать. А я одна подыму бизнес покойного дядьки! — соседней улицы донесся женский монолог, приправленный украинским акцентом.
Меня потрясло до глубины души упоминание давно покинутого дворянского гнезда. На мгновение я остановился, прислушался.
Стук быстрых человеческих шагов и маленьких колесиков по асфальту двигался в направлении от автостанции к центру города. Пропетляв по тесным, заросшим лопухом и крапивой тропкам между заборами, я выбежал к нужной дороге и притаился за кустом сирени.
Мимо проскакала шумная семья в разноцветных спортивных костюмах: отец, мать и двенадцатилетняя дочь.
— Да поднажми ты, кому говорят, — вскипела рослая плотная женщина с двумя сумками. Пошатнувшись, она наскочила на большой чемодан, который тянул за ручку невысокий пухлый мужчина, согнувшийся под тяжестью походного рюкзака за спиной. — Ноги шустрей переставляй, Васятка. Смотри, какая темень. Дождемся мы из-за тебя, пока упыри повылазят из леса. Не зря же местные бачили, их тут
Грозная женщина обогнала мужа и попыталась взять тяжелый пакет из руки худенькой дочери. Она чуть не повалила девочку на асфальт, нечаянно толкнув ее висящей на плече сумкой.
— Мам, да не тяжело мне, — девочка приподняла пакеты в обеих руках и расправила плечи. — Ты помогла бы папе.
— Это твой папа должен мне помогать, — заворчала дама. — Нести меня на руках вместе с неподъемными сумками.
— Пощади, Галочка, — простонал Василий, сбавив шаг для глубокого вдоха. — Если ты сейчас на меня залезешь даже без сумок, я сразу умру. Не понадобятся никакие вампиры, чтобы меня прикончить.
— Нам надо молчать, — строго предупредила дочь. — Вампиры нас услышат и сбегутся сюда.
— При твоем отце от молчания нет пользы, Олесенька, — возразила Галина. — Его пыхтеж упырь за десять километров прослухает.
Дальше люди бежали молча, напуганные тишиной пустынных улиц. Прячась за кустами и деревьями, я следовал за ними.
Семья остановилась перед редким осиновым забором, обвешанным косами чеснока и оплетенным искусственной виноградной лозой. За ним чернел двухэтажный некрашеный дом из осинового бруса. Нижний этаж дома занимал скромный ресторанчик, обозначенный линялой вывеской «Зайди Попробуй».
С трудом открыв два навесных замка, Василий вошел в неубранный пыльный дворик. Он поставил на чемодан рюкзак, передал брелок с ключами от дома жене, и стал прилаживать замки с внутренней стороны калитки.
Подождав исчезновения Галины с дочкой в темном доме, я вышел на обозрение Василия.
— Здорово, земляк, — я приветственно вскинул руку.
— Какой ты мне земляк? — недоверчиво хмыкнул Василий. — Знать тебя не знаю.
— По великому счастью мне выпало родиться и возмужать на благодатной земле, в деревне Лабелино, — я подошел к калитке.
— Не заливай, мужик, — Василий попятился. — Я всех деревенских помню в лицо. Тебя я никогда не видел, хоть ты и моложе меня. Уходи, откуда пришел. Не знаю, что ты за птица и чего тебе от нас надо. И знать не хочу.
— Позволь объясниться, дорогой земляк, я не птица, а созданье совершенно иной категории, — я признался в надежде продолжить общение. — Я вампир, — выпустив когти и клыки, я широко улыбнулся. — Зовут меня Тихон. Фамилия моя Подкорытин — Тарановский должна быть известна тебе с малолетства. Во времена, когда славный Пушкин ловил боязливую музу краешком гусиного пера, Лабелино находилось в моей, как это сейчас говорят, частной собственности. Я был самым богатым помещиком губернии, Василий. Как видишь, я много старше тебя. По времени юности мы с тобой разминулись маленько, но от этого не перестаем быть земляками. Ты согласен?
Василий отпрянул, заслонившись от меня руками, как от наваждения.
— Я тебя не пущу! Кыш! — он замахнулся на меня косой чеснока, но я не шевельнулся. — Да, я тебя вспомнил. Копия твоего портрета висит в нашем почтовом отделении. Но ты напрасно пришел, земляк (в этом слове отразилась вершина его гнева). Ты не получишь нас на ужин. Я не простачок, которого легко обдурить.
— Неужели я похож на голодающего, земляк? — я сыто улыбнулся, поглаживая живот.
— В твое время, земляк, народ придумал верную пословицу: «Чем больше ешь, тем больше хочется».