Мятежник

Дуглас Кристина

Метатрон кивнул, слишком безрадостный, чтобы обидеться.

— Мы уже решили, кого уничтожим в первую очередь? Архангел Михаил — очевидный выбор, если он не поведёт их, Падшим будет трудно победить Небесные Армии. Его также труднее всего ранить. Уриэль уже пытался убить его, но Михаил сверхбдителен. Теперь на его стороне богиня войны, которая ещё больше усложняет ситуацию. Сейчас он близок к тому, чтобы стать неприкасаемым. Если мы избавимся от него, то окажемся в лучшем положении.

— Только не Михаил. Разиэль так увлечён своей беременной женой,

что его будет достаточно легко отвлечь, так что мы можем исключить и его. Он был бы детской забавой.

— Ты так думаешь? — с сомнением произнёс Метатрон.

Каин проигнорировал его.

— Азазель — наша цель. Возможно, он больше не Альфа, но он обладает огромной властью и влиянием, — он старался, чтобы его голос звучал непринуждённо. Метатрону не следовало знать, насколько глубока его ненависть — это была слабость, которой он не мог позволить себе поделиться.

— Не говоря уже о том, что он отвечал за ангелов, когда твоя женщина и её нерождённый ребёнок были казнены, и он ничего не сделал, — сказал Метатрон, переходя к сути дела. — Хотя ты, возможно, забыл об этом.

— Нет, — сказал Каин. — Я не забыл.

— Я верю, что его жена всё ещё обладает способностями. Она не признаётся им, но, если бы не она, я бы убил Азазеля в бою. Я ей не доверяю.

Каин рассмеялся.

— Не доверяешь Лилит? Представьте себе. Ты доверяешь хоть какой-нибудь женщине, Метатрон?

Он окинул взглядом раскинувшийся страстный сад, уделяя большому мужчине лишь половину своего внимания.

— Нет. Я не люблю женщин.

Каин с удивлением отвёл взгляд.

— Ты предпочитаешь мужчин? И Уриэль это одобрял? Ты меня удивляешь.

Твёрдая челюсть Метатрона сжалась.

— Тебе нравится издеваться надо мной. У меня нет потребности в сексуальном контакте. Это отвлекающий манёвр, слабость, и это меня не интересует. Ничего бы этого не случилось, если бы ты не начал всё с вожделения к человеческой женщине. А теперь ты, наверное, даже не можешь вспомнить её имя или как она выглядела.

Он позволил молчанию между ними затянуться.

— Тамар, — сказал он, наконец. — Её звали Тамар.

Но Метатрон не обращал на это никакого внимания.

— Ты не можешь ставить под угрозу наши планы только для того, чтобы оказаться между ног вдовы Томаса. Ты вернулся, чтобы помочь мне уничтожить Падших изнутри и вернуть их Уриэлю. Я знал, что, когда искал тебя, я рисковал, кого ты возненавидишь больше, Падшего или архангела Уриэля, но, в конце концов, ты сделал мудрый выбор. Уриэль всего лишь выполнял свой долг. Ты верил, что другие ангелы встанут на твою сторону, и всё же они смотрели, как горит твоя женщина, и ничего не делали. А потом, как только тебя выгнали, они развернулись и совершили то же самое отвратительное преступление.

— Связь с женщиной вряд ли можно назвать отвратительным преступлением.

— Это было запрещено! — голос Метатрона повысился, и Каин заставил бы его замолчать, если бы Марта не была вне пределов слышимости. — И всё же никто из вас ничему

не научился. Ваши похотливые натуры всё ещё управляют вами, всеми вами! Если бы они этого не делали, ты бы оставил провидицу в покое и сосредоточился на том, что важно.

— Древняя история, — сказал Каин обманчиво лёгким тоном. — Поэтому я нахожу провидицу восхитительным испытанием. Что заставляет тебя думать, что это похоть, а не любовь? Даже ты должен признать связь между Разиэлем и его парой. Между Азазелем и Рейчел.

— И ты влюблён в кого-то вроде Марты?

Он снова почувствовал тот прилив раздражения, и это поразило его. Почему он должен чувствовать самозащиту по отношению к выбранной им жертве?

— Вряд ли, — протянул он. — Я не верю во все эти священные узы, которые, кажется, движут Падшими. Но я допускаю, что ими движет нечто большее, чем похоть. По крайней мере, это я помню с того момента, как пал.

Метатрон сердито посмотрел на него.

— Не имеет значения, почему Падшие делают то, что они делают. Важно только, чтобы ты не отвлекался от нашей главной директивы. Мы должны ослабить и уничтожить Падших изнутри, чтобы, когда придет Уриэль, сопротивление было бесполезным.

Каин склонил голову набок.

— Ты начинаешь звучать как космическая опера.

Замешательство стерло злобу с тяжёлых черт лица Метатрона.

— Что такое космическая опера?

Он не потрудился ответить ему.

— Почему ты никогда не выходил в мир людей? Смотрел телевизор, ходил в кино, напивался, трахался?

— Слабости, — сказал Метатрон, отвергая саму жизнь. — Почему ты беспокоишься о провидице? Она ничего для тебя не значит, я это знаю. Ты не можешь удержаться, чтобы не разозлить меня, и я полагаю, что она просто инструмент.

— Это именно то, что она есть, Метатрон, старый друг, — сказал он, пропуская лишь след злобы. — Она — средство для достижения цели. Если я смогу управлять её видениями, мы сможем убедить Падших, что они в безопасности, сделав их более уязвимыми для атаки Уриэля. Тот факт, что я нахожу её… приятной — это просто глазурь на торте.

Метатрон выглядел смущённым его объяснениями.

— Но…

— Я немного подумал об этом, и ты должен признать, что думать — это больше моя сила, чем твоя, — Каин на мгновение взглянул на него и поддался искушению. — Посмотри на это так: ты — Пинки, а я — Брэйн¹.

И снова Метатрон выглядел потерянным.

— Пинки? — в ужасе повторил он. — Что за имя Пинки для воина?

Каин придал своему лицу торжественное выражение.

— Вероятно, это было сокращено от чего-то другого. Просто будь уверен, что у меня всё под контролем. Чтобы быть успешным, нужно быть гибким, и мои первоначальные планы изменились. Проще и быстрее начать с провидицы и работать таким образом.

— Ты упускаешь из виду одну проблему. Пророчества провидицы настолько непредсказуемы, что могут быть примером того, чего не произойдёт, а не надёжным предупреждением.