Мятежный дом
Шрифт:
Дик схватил Шэна за ворот и подтянул к себе так, что они слегка стукнулись лбами.
— Вы могли застрелить Рэя и предотвратить бунт. Вы могли застрелить Джар, отпустить Рэя и предотвратить бунт. Но вы не хотели пятнать свою совесть или пускать свою жизнь на выброс. Поэтому спустить совесть и жизнь в сортир жизнь должен я. Если после этого вы думаете, что мне не насрать на ваше мнение… подумайте еще раз, — и он оттолкнул Шэна ко второму стулу.
Как его привязывали, Дик не смотрел — надо было разобраться… даже не столько со шлямбурным
Он вслушался в себя — но внутренняя сволочь молчала.
Он вслушался глубже. Ни слова. Ни единого шевеления на дне.
На подбородок скатилась капля пота. Значит, сам. Все сам. Вот же гадство.
Он вынул шлямбурный молоток, проверил аккумулятор, силовой блок. Вставил шлямбур.
— Знаете, сколько мне лет? Примерно шестнадцать. Я точно сам не знаю, вы же спалили Сунагиси дотла, никаких документов не осталось, так что возраст мне записали на глазок. Да это и не важно совсем, шестнадцать, семнадцать — все равно ни одна собака не хочет принимать меня всерьез, пока я кому-то не пущу кровь. Проблема, понимаете? Проблема.
Он сел на стол, слегка покачивая ногой. Посмотрел на гемов.
— Все вышли.
— Сэнтио-сама, — попробовал возразить Гедеон. — Вам не обязательно…
— Обязательно. Вон!
Они подчинились. Они подчинились бы и в противном случае. Нет. Сам, все сам.
— Ты что, решил напугать меня этой балдой? — сеу Джар засмеялась.
— Нет, — честно сказал Дик. — Вы же боевые офицеры, чего мне вас пугать. Я буду вас калечить, пока вы не произнесете голосовой пароль.
— Ты же христианин, — проговорил Шэн. — Вам же за эти дела полагается ад.
— Да. И что?
— Я так понимаю, он рассчитывает быстренько попросить у Боженьки прощения и спастись.
А госпожа Джар тоже потеет, отметил Дик. Нервничает. Это хорошо.
Он подошел к женщине вплотную, коснулся стволом ее босой ступни. Она отдернула ногу.
— Я не буду просить прощения, — сказал он. — Я не спасусь. Это было бы нечестно. И я не боюсь. Ад? Смешно. Я прожил год среди вас. Я даже не замечу разницы.
Он нажал на спуск и сеу Джар вздрогнула. Пока еще — только вздрогнула. Шлямбур вошел в пол между ее ногами. Она ощутила дрожь камня, увидела трещины в полу, вдохнула запах горячего металла от раскалившейся сорокамиллиметровой болванки. Получила возможность прикинуть, как оно будет, когда болванка войдет в кость.
Дик отошел к столу и зарядил новый шлямбур.
— Вы же боевой офицер, сеу Джар? Вас учили, что нужно делать на другой стороне ножа? Нет? Меня учили. С учителем сегодня несчастный случай вышел, а то бы я отдал вас ему. Мне этим просто до рвоты не хочется заниматься. Тут есть один трюк — заходить издалека, по мелочи: голод там, жажда, раздевание, холод или жара. Вроде бы ты сам и не пытаешь человека, и все же пытка идет… Но у меня времени нет на эту фуннию, да и подленько оно как-то. Как
Он приставил ствол к колену коммандера Джар. Колено убрать она уже не могла.
— Да не тяни уже, — прохрипела она.
Дик шагнул назад.
— Только что сообразил: вы ведь кричать будете. Хоть и офицер, и боевые ранения у вас есть — а будете.
Положить пистолет на стол, закрывая спиной — чтоб не видели, как дрожат руки. Пистолет весит одиннадцать кило, руки не гуляют, а без его тяжести — дрожат. На столе моток упаковочной ленты, которой морлоки привязали офицеров к стульям. Дик оторвал кусок размером с ладонь, заклеил госпоже коммандеру рот.
— Может быть, все-таки начнешь с меня, герой? — Шэн отчаянно пытался выпростаться из пут.
— Зачем? Вы хороший человек, мастер Шэн. Заступались за Рэя. Не убили его, не схватили. Рискнули жизнью и передали сигнал тревоги. У вас сердце есть. А у этой суки — только орган кровообращения.
— Тебе вообще никого не надо увечить, кретин! Возьми обруч и настрой его на подчинение — мы оба скажем пароль без крови!
Дик опустил пистолет, словно обдумывая эту опцию.
— Так ведь я не умею его настраивать.
И снова поднял пистолет.
— Самое поганое знаете что? Я не накручиваю себя. Я себя сдерживаю.
На этот раз поймать стволом колено коммандера Джар было не так просто: она поверила, она принялась вырываться отчаянно. Пришлось наступить ногой ей на бедро.
— Три-восемь-один-девять-Сьерра, ублюдок! — крикнул Шэн.
— Гед, можешь зайти! — крикнул Дик. — Помоги мне отвязать господ офицеров от стульев и подвести к сканеру.
Через минуту морлоки вооружались, а Джагару и Шэна увели на гауптвахту.
Пока морлоки вооружались, он пошарил на складе оборудования и нашел то, что искал: коробки сменных головок к вентиляционным фильтрам и сами фильтры. Взяв коробки, отправился к Сабатону, морлокам приказал следовать строем повзводно, а Сабатону — максимально расширить пространство шлюз-камеры.
С морлоками все-таки было существенно легче, чем с теми разнопестрыми гемами, захваченными у рейдеров. Встал перед строем, показал, как собирается-разбирается фильтр. Собрали-разобрали. Положили на пол. Зашло следующее отделение, показал-собрали-разобрали-положили. Быстро, четко, не задавая вопросов. Сэнтио-сама сказал — значит, так надо.
Ройе, закованный Сабатоном по пояс, знал, что происходит, и никак не комментировал. Торчащая из пола голова Ольгерда пыталась ехидничать и ругаться, но морлоки вышколены, их хоть вари хоть жарь — будут продолжать дело, как приказано.
После этого Дик сменил караульный взвод, а всем прочим велел готовить к выходу малые боевые машины и грузиться.
Вот только тут Ройе отверз уста.
— Что ты задумал, идиот?
Дик всмотрелся в его лицо и задал свой вопрос:
— А кто это вам по носу съездил?