Мышь и драконье пламя
Шрифт:
Коул… Он лежал на моей койке совершенно бессовестно, что явно нарушало очередные правила академии, сдвинув наши спальные места вместе, образовав из них одно, и невозмутимо поглаживал меня по голове.
– У нас гости, – шепнул в ухо, едва за дверью целительского отсека послышались шаги, а в дверях возник его дядя под руку с высокой худощавой женщиной с чёрными кудрявыми волосами до плеч, в зелёном платье и яркими зелёными глазами.
– Это Саманта Гилберт, она специализируется на создании заклинаний, изучении их природы и изменений, – ректор кашлянул в кулак, смутившись и отведя глаза, и взмахом руки придвинул один из стульев к женщине,
Вот только между этими двоими явно чувствовалась натянутость, которую было заметно невооружённым глазом, то, как женщина даже не глядела в сторону дяди Коула, а на его фразу лишь презрительно фыркнула, поведя плечами.
– Если бы сразу обратились, то могла бы помочь, а теперь, – её голос, низкий, хриплый совсем не вязался с её образом, – посмотрим, – совершенно проигнорировав стул, который поставил ей ректор, Саманта опустилась на край кровати, сведя аккуратные ухоженные брови вместе и недовольно цокнув языком. – Метка нарушена, я сомневаюсь, что смогу что-то сделать, а переписать её… сейчас это будет слишком опасно.
Некоторое время в палате царило молчание, Коул нахально продолжал обнимать меня за плечи свободной рукой с таким видом, будто всё так и должно быть.… А мои щеки, наверное, пылали так сильно, что видно их должно было издалека.
Но, наверное, рука Коула, лежащая на моём плече, это единственное, что удерживало от жалких, позорных всхлипов, потому что… всё, что сказала Саманта, значило, что мы умрём? И вот сейчас, когда у нас почти всё наладилось, мы умрём? Потому что Томас испортил метку, потому что… От размышлений лопалась голова, воздуха не хватало, а молчание, что царило в палате, ни капли не вселяло воодушевления.
Женщина молчала, склонившись над нашими руками, постоянно водила пальцами, кристаллами и мрачнела всё больше и больше. Шансы на призрачное спасение таяли с каждым ее движением…
– Итак, – она нахмурилась, отложила свои кристаллы и взглянула на нас взглядом, который не предвещал ничего хорошего. – Метка повреждена, и повреждена она магией, а точнее – клыком оборотня, а не просто физическим воздействием… Заклинание запустило обратные процессы. По моим предположениям у вас около двух недель до смерти.
– То есть, если бы я повредил метку о гвоздь, например, то всё было бы не так плохо? – не удержался Коул, съязвив и невинно моргнув.
Две недели? Через две недели мы умрём как в сказке: «Жили они долго и счастливо и умерли в один день»… Только это совсем не сказочно… И… Это моя вина! Потому что Фиби охотилась на меня, и если бы… если бы…
– Да, а ещё по ней прошлись целительными заклинаниями. Вообще, это запрещённая магия, созданная одним безумцем для поиска подходящей пары.Чудак был одержим поисками идеальной женщины, но талантливый чудак, только жестокий и с отклонениями, вот и наворотил целый сборник всяких заклинаний, которые вроде и помогают, а только от помощи их умереть можно. Вообще бы их убрать надо было из академии, но когда ж ты меня слушал, – с нажимом произнесла Саманта, уставившись на мистера Гудмана. – Так вот… снять заклинание я не могу, уже нет… уже не сейчас… можно было бы попробовать сделать перенос его на что-то… Но сейчас поздно. Единственный вариант, это исполнить его условия. То есть пожениться.
33.
Слова Саманты прозвучали как гром среди ясного неба,
Ещё пару недель назад он делал вид, что ненавидит меня, долгие пристальные, горящие взгляды на занятиях сверлили мой затылок. И может быть, будь я смышлёнее, догадливее и, наверное, увереннее в себе, то не приняла бы их за ненависть… Но… Пожениться?!
Зажмурилась, прислушиваясь к биению его сердца, застыла, словно ожидая удара, потому что… потому что… это же Коул… Коул, которому было легче разрушить всё, чем впустить меня в своё сердце, дать шанс и….
– Если другого выхода нет, – произнёс он, его голос слегка дрожал, а телом я чувствовала напряжение дракона.
Он что, сейчас согласился? Согласился жениться на мне?
Распахнула в ужасе глаза. Мейси, ты спишь? А может быть я уже умерла?
– Хорошо, – кивнул мистер Гудман, складывая руки на груди. – Я договорюсь о свадьбе.
Через несколько минут мы остались одни, Саманта, не удостоив взглядом дядю Коула, удалилась, а он, сказав, что мы можем покинуть больничное крыло, отправился организовывать нам быструю свадьбу и…
– Ты серьезно? – вырвалось у меня, и я не могла сдержать дрожь в голосе.
До сегодняшнего момента, до драки с Томасом, Коул, мой Коул, вёл себя как самый последний придурок, переходя от ненависти к любви и обратно, отвергая, рыча и.… И сейчас вот так просто? Давай поженимся?
– Если другого выхода нет, – произнес он, и его голос прозвучал уязвимо. Я чувствовала, как напряжение нарастает. Его пальцы продолжали стискивать моё плечо, а рука с повреждённой меткой так и осталась неподвижно лежать, где её осматривала Саманта.
– Несколько часов назад ты зовёшь меня на свидание, где предлагаешь стать твоей любовницей, потому что не можешь разорвать помолвку, потом кидаешься на Томаса с кулаками… и теперь ты готов на мне жениться, – в смятении выпалила, ощущая, как внутри всё звенит от негодования.
Вот так за один день полностью изменить своё мнение на сто восемьдесят градусов?
Глупая. Мейси, ты же слышала… Если другого выхода нет… Он просто не хочет умирать, как и ты. И… Внутри всё задрожало, а я вновь зажмурилась, ощущая, как в голове разливается темнота, распространяя вот эти мысли… Ведь это ничего не значит. И вообще! Он может развестись, как только исчезнет метка и.… Всё вновь будет по-прежнему. Если всё только из-за метки и желания жить, он разведётся, как только позволит заклинание… И всё… будет…
Нет. Не по-прежнему. Больнее ужаснее.
– Мейси, – глухо произнёс Коул, сжимая в своих руках. Дыхание обжигало ухо, пробирая до предательских мурашек, вызывая внизу живота желание. – Я люблю тебя.
– Пару часов назад ты был готов сделать меня своей любовницей, – прошептала, пытаясь унять бешено стучавшее сердце и справиться с нахлынувшими эмоциями, что внутри сейчас вызывали настоящее торнадо.
Он скрипнул зубами, напрягаясь, тяжело выдыхая в мою шею, крепче прижимая к себе рукой, в то время как другая поползла вверх по моей, задевая злополучную метку, заставляя внутри всё перевернуться, задрожать от одного касания. В одно движение он развернул к себе, усадив на колени, заставив шумно пропустить воздух, оказаться напротив карих глаз, что смотрели на меня сейчас так пронзительно, с болью внутри, страхом и любовью, которая прежде таилась где-то в глубине.