Мышь и драконье пламя
Шрифт:
И ведь даже почти не враньё, ведь не каждую неделю тебя пытаются убить. Так что, почти не соврала, почти.
– Я придурок, я знаю, Мейси, – большой палец коснулся подбородка, заставляя посмотреть Томасу в глаза, которые блестели и смотрели с нескрываемой заботой. И внутри что-то противно запищало, зашептало о том, что Коул никогда, никогда на меня вот так не посмотрит, никогда не проявит своих чувств вот так просто и открыто. –У тебя нет причин больше верить мне, то, что я сделал, нельзя простить, но пожалуйста не ври мне. Я знаю тебя и знаю, когда ты лжёшь. И это совсем не из-за Фиби, – он вздохнул. – Я думал пригласить
– Руки убрал, – я вздрогнула, заслышав за спиной привычный, уже до одури любимый рык дракона. Внутри что-то сжалось, заныло, и я почувствовала себя такой глупой! Как можно радоваться появлению того, кто унизил и растоптал за одну секунду?! – Я тебе не четко сказал, чтобы больше не видел рядом с моей невестой? – пророкотал, появляясь между нами.
И когда, когда он успел меня догнать, если тот злополучный город я покидала без него?
– Ты её не любишь. Она для тебя всего лишь очередная игрушка, пополняющая твою коллекцию. И не более, – глаза Томаса угрожающе сузились, а голос приобрёл стальные нотки, которые я раньше в нём не слышала.
Секунда. Грозный, утробный рык, а затем тяжёлый кулак опустился на лицо бывшего, повалив его на землю.
– Я сказал тебе: никогда больше не приближайся к Мейси! – отчеканил Коул, сверкнув глазами, и, ухватив за руку, потащил прочь по коридору, не дав даже возможности пискнуть, под любопытные взгляды адептов, шепотками которых наполнился коридор.
– Ты охренел?! – выдохнула, пытаясь дёрнуть рукой, но безуспешно. – После того, что ты мне предложил, ты ещё устраиваешься вот это.
Мейси, ты дура! Я должна на него злиться после всего, а внутри дурацкое ощущение, что вот, вернулся за мной, и, значит, наверное, я ему нужна?
Да и что толку-то…
– Это он охренел, – рыкнул Коул, сжимая мою руку в своей и таща по коридору на такой скорости, что, ещё немного, и начну развеваться в воздухе как флаг.
– Да какая уже разница. Если мы не умрём, через месяц ты женишься, – и внутри что-то заскреблось болезненно. Ложь. Я не смогу полюбить никого кроме него… Не сейчас уж точно.
Он замер, остановившись так, что я едва не полетела носом на пол, утянув за собой и разъяренного дракона. А затем сильные руки припечатали меня к стене, резко, заставив вздрогнуть всем телом и больно ударившись затылком, оставив перед собой лишь тёмные, полные гнева глаза.
– Я откажусь. Если отцу надо, пусть женится сам.
31.
– Что? – я хлопала глазами, уставившись на Коула. Он что сейчас сказал? Что не будет жениться на той… на той … девушке? Я не сплю?
Наверное, мне послышалось, и вообще всё это не по-настоящему? Потому что ну не может же он вот так внезапно, всего лишь за какие-то жалких пару часов так кардинально передумать?
– Мы… Мейси! – рыкнул, почти как в первый раз при нашем общении, тёмные глаза гневно сузились, продолжая буравить моё лицо злым взглядом, что продолжал полыхать огнём, прожигая всё моё нутро. – Ты слышала, – свёл брови, выдавливая из себя каждое слово явно с невероятным усилием. – Я на ней не женюсь.
Сердце ухнуло в область пяток, а голоса любопытных адептов, что сейчас явно наблюдали очередную сцену, для которой только попкорна не хватало, слились в единый шум. Это не сон, точно не сон? Вот только стена, больно царапающая
Он выдохнул, опустил руки и отодвинулся. И если я ждала, что Коул сейчас поступит не так, как делает Коул, то очень сильно ошибалась. Закинув самым бесцеремонным способом на плечо, он потащил меня дальше по коридору, привлекая ещё больше внимания к нашей парочке.
– Пусти, – зашипела, отчаянно взмахнув ногами в воздухе, понимая, что оказывать сопротивление бесполезно. И когда этот упрямый дракон делал то, о чём я его просила? И вообще когда Коул делал то, о чём его просили? Да, наверное, никогда. – Куда ты меня вообще тащишь?!
И нет, я совсем не хотела быть истеричкой или что-то вроде того, но всё ещё злилась. Может быть, не из-за предложения, а из-за Томаса. Потому что нельзя вот так просто бить людей, даже если хочется. Я нахмурилась, продолжая висеть на плече дракона, словно сосиска, понимая, что перемещение в кармане мне нравилось больше. Там хотя бы не было видно… минуты позора на глазах у всей академии.
– Туда, где нам никто не помешает, – послужило мне ответом.
В ту же секунду в метке что-то кольнуло, сначала слабо, будто бы укус комара, сосредоточившись в центре метки, распространяясь волной по телу, протекая по позвонкам и усиливаясь, нарастая, становясь почти невозможной. Хриплое дыхание Коула раздалось над самым ухом, прерывистое, болезненное.
— Нам нужно к лекарю, – слабо выдохнула, ощущая, как внутри всё скручивается от боли, распространяющейся по телу и не оставляющей без внимания ни одну его клеточку, терзая невыносимыми муками.
Пальцы слабо царапнули по поверхности стены коридора в жалкой попытке ухватиться хоть за что-то, чтобы не потерять равновесие. Шум сливался воедино. Дышать невыносимо трудно, казалось, с каждым вдохом вдыхаешь огонь, что только усиливал страдание.
– Нужно доставить их в лечебное крыло, – позади послышался женский пожилой голос, кажется, он принадлежал одной из преподавательниц по алхимии.
Слабое, едва заметное касание к талии заставило приоткрыть глаза, разглядела Коула, бледного и измученного. На лбу показалась испарина, его чёрная прядка волос на лбу, что всегда сводила меня с ума, сейчас прилипла к коже. Под глазами залегли тени, губы побелели и потрескались…. А глаза… глаза – налитые кровью, с нездоровым лихорадочным блеском, который наверняка был и у меня. И может быть я дура, но показалось, будто бы от касания Коула к моей коже, мне стало чуточку легче, совсем на немного, лишь позволив немного отрезвить разум и проделать путь до лечебного отделения, что казался мне невероятно долгим и наполненным мучениями.
Склянки с землями, уколы, целительские заклинания, символы на теле и всё остальное, чем пытались несколько часов подряд остановить ужасную боль, – ничего из этого не помогало.
32.
До этого момента я никогда не задумывалась о том, как чувствует себя котлета? Почему именно котлета? Потому что по ощущениям казалась себе именно ею, будто всё тело перемололи на тысячи кусочков, а затем слепили заново. Ломота. Ужасная, невыносимая ломота в каждой клеточке тела, болели даже те части тела, которые, я не думала, что могут болеть.