Мышеловка для кота

Николаева Ольга

— Хотите, покажу вам замечательные качели? Потрясающие просто. Трех взрослых вмещают… Вы давно на качелях катались, в последний раз?

Обреченно вздохнула. Уставилась прямо в глаза. Ну, надеялась, чуть-чуть, что сломается… Ага…

— Ты же все равно от меня не отстанешь? — Ухмыльнулся, мотая головой отрицательно. — Показывай свои качели…

Странный парень. Похоже, ему было совсем параллельно, что я думаю о нем, или совсем не думаю. Трепался всю дорогу, о разной ерунде, важной и не очень. Отвечать не обязательно было.

Иногда я хмыкала, волей-неволей прислушиваясь к трепу, иногда забывала реагировать, и он замолкал. На время.

Потом зацепил какую-то тему, важную для меня, и не заметила, как оживилась. Мы перескакивали с политики на биологию, с неё — на музыку, потом религию, философию, потом возвращались к работе. Он ею жил, горел, страдал, умирал на ней и восставал из пепла. Глаза светиться начинали. Обычные, серо-зеленые глаза вдруг озарялись каким-то внутренним огнем. Приятно смотреть.

Люблю и уважаю людей, кайфующих от своей работы. Не отбывающих тяжкое бремя пятидневки, а реально работающих. На фоне его миссии по спасению детей, мои подвиги в коммерции казались бледными и никому не нужными…

Но и меня, в какой-то момент, зацепило и понесло: я что-то взахлеб рассказывала, смеялась сама над историями, сердилась, размахивала руками, строила рожи, передразнивая мнимых собеседников… В общем, нашла свободные и благодарные уши… Которые слушали и не перебивали, что весьма непривычно и странно было.

Застряла на полуслове, когда увидела, что Олег присел на какую-то удачно "уроненную" у тропинки деревяху, молчит и улыбается, глядя на меня. А я рассказывала что-то очень не смешное. Даже грустное и сердитое. И была очень злой от вновь пережитых эмоций.

— Я что-то не так говорю? Что тебя развеселило?

— Все так. Просто приятно смотреть на тебя, вот и улыбаюсь. — Когда перешли на окончательное, свойское "ты" — хоть убей, не могла вспомнить…

— Вообще-то, я очень злая. И ты должен хмуриться вместе со мной. И нечего тут отвешивать комплименты.

— Это не комплимент, а правда.

— Понятно. А говорил, что не будешь клеить… — Даже расстроилась немного. И чуть-чуть — разочаровалась. Совсем чуток, ведь я же еще и не очаровывалась.

— Лиз, понимаешь… За прошедшие несколько часов ты столько интересного сказала, и веселого, и не очень, разного. Но практически ни слова — о самой себе. Редкое качество для красивой женщины с подвешенным языком. Приятно и смотреть, и слушать. Обычно же ваш пол все темы сводит к собственной личности, единственной и неповторимой. А ты — не такая.

Черт. И что на это ему сказать? Почему на гадости всегда находится ответ, а на добрые слова — теряюсь? Отчего нас с самого раннего детства учат сопротивляться обидам и злости, а принимать добро — не обучают?

Или, может быть, учили когда-то, а жизнь потом других уроков надавала?

— Ты слишком-то не надейся. Это я с непривычки. А когда ты уши пошире развесишь, тогда и польются дифирамбы

про меня, великолепную…

— С нетерпением буду ждать. Ведь, кроме имени и рода занятий, так ничего и не понял про тебя.

— И не надо. Не советую.

Он лишь улыбнулся, опять, ничего не ответив.

Кажется, начала понимать, что за фрукт ко мне прицепился: из породы тех, кто флиртует ради флирта. Если получится, и рыбка клюнет на крючок, будет, несомненно, рад. А если не обломится ничего — тоже плакать не будет.

Кстати, о рыбках.

Не знаю, каким образом, но Олег умудрился уговорить меня составить компанию на вечерней рыбалке. Меня, которая и пауков-то старается не давить, а только взглядом провожает… Лишь комара и могу прихлопнуть, если сильно надоедает…

Комариная стая и сломала весь кайф. Я, конечно же, отказалась брать в руки удочку. Пообещала просто следить за поплавками. Олег же расставил снасти, прямо с террасы, выходившей на воду и мирно созерцал происходящее. Не клевало нисколько. Вообще. Но парня и это не удручало. Кажется, он был счастлив просто от того, что сидит и наслаждается великолепным, тишайшим вечером и оранжевым солнцем, тихо растворяющимся в заливе.

Я тоже наслаждалась. Пыталась поймать момент, когда оранжевый перетекает в розовый, потом — в синеву, потом — в сиренево-фиолетовую дымку… Где-то далеко проскочило сожаление, что телефон включать нельзя, а так бы могла пощелкать камерой…

Тут я начала отщелкивать комаров. Все чаще и все яростней. Олега они тоже, видимо, достали….

— Посиди немного одна, я схожу на ресепшен, спрей попрошу, или какую-нибудь дымовуху…

Кивнула, не оглядываясь в его сторону. Не хотелось от заката отрываться. Черт бы с ними, с фотографиями. Так запомню.

Уже загорались первые звезды, когда доски террасы затрещали под мужскими шагами.

— Олег, а ты не догадался взять с собой и парочку пледов? Как-то зябко становится…

— И кто такой Олег? — Черт. Дернулась так, что чуть не свалилась в воду.

Эффект неожиданности у Кира хорошо получился. Но и я не лыком шита: прикинулась, будто очередного кровососа била, просто размахнулась неудачно…

И отвечать не стала, совсем. Не было желания. А то, что ком встал в горле, так это ерунда…

— Лиза… Ау… Я с тобой разговариваю… — На плечи легла куртка. Стряхнуть не вышло: её придержали руками. Слишком плотно, кстати, чересчур сильно ладони мои плечи сжали. Пришлось застыть и не двигаться. — Здравствуй.

Присел со мной рядом. Так же, на доски, свесив ноги к воде. Руки убрал, правда. И куртка сразу же нечаянно свалилась.

— Я чуть не поседел, пока тебя разыскивал. Разве можно так поступать? Сбежала куда-то, телефон отключила, никто не знает, где ты… То ли морги обзванивать, то ли квартиру вскрывать, то ли носиться по злачным заведениям… Андерс, кстати, успел обойти половину, пока я не дал отбой.