Мысль, вооруженная рифмами

Холшевников Владислав Евгеньевич

53. Романс

Одинок месяц плыл, зыбляся в тумане, Одинок воздыхал витязь на кургане. Свежих трав не щипал конь его унылый: «Конь мой, конь, верный конь, понесемся к милой! Не к добру грудь моя тяжело вздыхает, Не к добру сердце мне что-то предвещает; Не к добру без еды ты стоишь унылый! Конь мой, конь, верный конь, понесемся к милой!» Конь вздрогнул и сильней витязь возмутился, В милый край, в страшный край, как стрела пустился. Ночь прошла, всё светло: виден храм с дубровой, Конь заржал, конь взвился над могилой новой. 1820

54. Вдохновение

_Сонет

Не

часто к нам слетает вдохновенье, И краткий миг в душе оно горит; Но этот миг любимец муз ценит, Как мученик с землею разлученье. В друзьях обман, в любви разуверенье И яд во всем, чем сердце дорожит, Забыты им: восторженный пиит Уж прочитал свое предназначенье, И презренный, гонимый от людей, Блуждающий один под небесами, Он говорит с грядущими веками; Он ставит честь превыше всех честей, Он клевете мстит славою своей И делится бессмертием с богами. 1820

А. А. Бестужев (1797–1837) и К. Ф. Рылеев (1795–1826)

_{Сочиненные совместно агитационные песни}

55

Ты скажи, говори, Как в России цари Правят. Ты скажи поскорей, Как в России царей Давят. Как капралы Петра Провожали с двора Тихо. А жена пред дворцом Разъезжала верхом Лихо. Как курносый злодей Воцарился по ней. Горе! Но господь, русский бог, Бедным людям помог Вскоре. <1823>

56

_{(Отрывок)}

Ах, тошно мне И в родной стороне; Всё в неволе, В тяжкой доле, Видно, век вековать. Долго ль русский народ Будет рухлядью господ, И людями, Как скотами, Долго ль будут торговать? Кто же нас кабалил, Кто им барство присудил И над нами, Бедняками, Будто с плетью посадил? Глупость прежних крестьян Стала воле в изъян, И свобода У народа Силой бар задушена. А что силой отнято, Силой выручим мы то. И в приволье, На раздолье Стариною заживем. А теперь господа Грабят нас без стыда, И обманом Их карманом Стала наша мошна. Они кожу с нас дерут, Мы посеем — они жнут. Они воры, Живодеры, Как пиявки, кровь сосут… <1823>

Из «Подблюдных песен»

57

Уж как на небе две радуги, А у добрых людей две радости: Правда в суде, да свобода везде. Да и будут они россиянам даны. Слава! · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · ·

58

Как идет кузнец да из кузницы. Слава! Что несет кузнец? Да три ножика. Вот уж первой-то нож на злодеев вельмож, А другой-то нож — на попов, на святош. А молитву сотворя — третий нож на царя. Кому вынется, тому сбудется; А кому сбудется, не минуется. Слава! 1824 или 1825

А. И. Одоевский (1802–1839)

59. Тризна

Утихнул бой Гафурский. По волнам Летят изгнанники отчизны. Они, пристав к Исландии брегам, Убитым в честь готовят тризны. Златится мед, играет меч с мечом… Обряд исполнили священный, И

мрачные воссели пред холмом И внемлют арфе вдохновенной.

_{С к а л ь д}

Утешьтесь о павших! Они в облаках Пьют юных Валкирий живые лобзанья. Их чела цветут на небесных пирах, Над прахом костей расцветает преданье. Утешьтесь! За павших ваш меч отомстит. И где б ни потухнул наш пламенник жизни, Пусть доблестный дух до могилы кипит, Как чаша заздравная в память отчизны. 1828

60. А. М. Янушкевичу, разделившему со мною ветку кипарисовую с могилы Лауры

В странах, где сочны лозы виноградные, Где воздух, солнце, сень лесов Дарят живые чувства и отрадные, И в девах дышит жизнь цветов, Ты был! — пронес пытливый посох странника Туда, где бьет Воклюзский ключ… Где ж встретил я тебя, теперь изгнанника? В степях, в краю снегов и туч! И что осталось в память солнца южного? Одну лишь ветку ты хранил С могилы Лауры: — полный чувства дружного. И ту со мною разделил! Так будем же печалями заветными Делиться здесь, в отчизне вьюг, И крыльями, для мира незаметными, Перелетать на чудный юг, Туда, где дол цветет весною яркою Под шепот Авиньонских струй И мысль твоя с Лаурой и Петраркою Слилась, как нежный поцелуй. 1836

61. Брак Грузии с Русским царством

Дева черноглазая! Дева чернобровая! Грузия! дочь и зари, и огня! Страсть и нега томная, прелесть вечно новая Дышат в тебе, сожигая меня! Не томит тебя кручина Прежних, пасмурных годов! Много было женихов, Ты избрала — Исполина! Вот он идет: по могучим плечам Пышно бегут светлорусые волны; Взоры подобны небесным звездам, Весь он и жизни и крепости полный, Гордо идет, без щита и меча; Только с левого плеча, Зыблясь, падает порфира; Светл он, как снег; грудь, что степь, широка, А железная рука Твердо правит осью мира. Вышла невеста навстречу; любовь Зноем полудня зажгла ее кровь; И, откинув покрывало От стыдливого чела, В даль всё глядела, всем звукам внимала, Там, под Казбеком, в ущелье Дарьяла, Жениха она ждала. В сладостном восторге с ним повстречалась И перстнями поменялась; В пене Терека к нему бросилась бурно в объятья, припала Нежно на грудь жениху своему. Приняла думу, и вся — просияла. Прошлых веков не тревожься печалью, Вечно к России любовью гори, — Слитая с нею, как с бранною сталью Пурпур зари. 1838

И. И. Козлов (1779–1840)

62. Вечерний звон

Вечерний звон, вечерний звон! Как много дум наводит он О юных днях в краю родном, Где я любил, где отчий дом, И как я, с ним навек простясь Там слушал звон в последний раз! Уже не зреть мне светлых дней Весны обманчивой моей! И сколько нет теперь в живых Тогда веселых, молодых! И крепок их могильный сон; Не слышен им вечерний звон. Лежать и мне в земле сырой! Напев унывный надо мной В долине ветер разнесет; Другой певец по ней пройдет, И уж не я, а будет он В раздумье петь вечерний звон! <1827>

Е. А. Баратынский (1800–1844)

63. Поцелуй

Сей поцелуй, дарованный тобой, Преследует мое воображенье: И в шуме дня и в тишине ночной Я чувствую его напечатленье! Случайным сном забудусь ли порой — Мне снишься ты, мне снится наслажденье! Блаженствую, обманутый мечтой, Но в тот же миг встречаю пробужденье, — Обман исчез, один я, и со мной Одна любовь, одно изнеможенье. 1822