Н.Ф. (ненаучные фантазии)

Астанин Вадим

– Простите, Пётр Александрович, - сказал бригадир, прикладывая руку к сердцу.
– Больше такого не повториться. Обещаю!

– Словам и обещаниям я не верю с тех пор, как получил удостоверение личности. После этого, меня убеждают исключительно поступки, товарищ Ермилов.

Сверхзвуковой высотный лайнер "Туполев-274" совершил посадку в правительственном аэропорту "Липатовский-Восемь" с отставанием от расписания в тридцать семь с половиной секунд. Капитан воздушного судна, лётчик первого класса товарищ Георгиевский Валентин Аксентьевич оставил кабину управления лайнером

и принёс пассажирам личные извинения за допущенное экипажем опоздание. Пассажиры, а ими были Шуктомов и директор Аэродинамического института Сибирского Наукограда Решетовский, оказавшийся на борту внепланового рейса в последнюю минуту и летевший на внеочередное заседание Расширенного Президиума Комитета по ускоренному модернизированию народохозяйственного комплекса страны, к опозданию отнеслись легкомысленно и почти одновременно поздравили капитана Георгиевского с успешным завершением суборбитального перелёта. Капитан Георгиевский тотчас сбросил с лица маску суровости и унылой официозности, заулыбался и пожелал товарищам Шуктомову и Решетилову успешного и результативного завершения дня. В ответ пассажиры дружно рассмеялись и в хорошем расположение духа покинули лайнер. У трапа их уже ждали легковые автомобили. Пётр Александрович и Валериан Николаевич сердечно попрощались, сели в чёрные представительские "волги" и отправились каждый по своим направлениям: Шуктомов в Дом Правительства на Большую набережную, Решетовский в Академию Наук.

Заместитель Председателя Совета Министров сердечно обнял вошедшего Петра Александровича и трижды, по старому русскому обычаю, расцеловал. Пётр Александрович неопределённо хмыкнул и ответно приложился к щекам заместителя Председателя Совета Министров.

– Здравствуйте, голубчик, - сказал заместитель Председателя Совета Министров, - как долетели?

– Долетели нормально, Аполлинарий Иванович - сказал Шуктомов.
– Изумительно быстро. Без неприятностей.

– Один? или с попутчиками?

– С попутчиком, Аполлинарий Иванович. С Решетовским. Михаилом Константиновичем.

– С директором Сибирского Аэродинамического института?

– С ним, Аполлинарий Иванович.

– Крепкий учёный. И талантливый организатор. Куда он?

– На заседание Комитета по ускоренной модернизации.

– Значит, решились всё-таки собрать Президиум? И правильно. Слишком много проблем накопилось, слишком много задач, требующих первоочередного рассмотрения отложено в долгий ящик. Волынят, забалтывают, откровенно саботируют. Проголодались?

– Не так, чтобы очень. Пообедал в самолете. Но от чая не откажусь.

– Может быть, кофе?

– Нет, Аполлинарий Иванович, кофе не буду. Чай, чай и только чай. крепкий, горячий, свежезаваренный чай. С маковыми бубликами. Или с теми ванильными булочками, облитыми глазурью. Которыми так любит угощать гостей ваша секретарша. Некоторые осведомлённые товарищи утверждают, что достаёт она их по великому блату, для особо уважаемых и почётных визитёров.

– Скажете тоже, по блату. Да ещё и по великому! К вашему сведению, Пётр Александрович, эту чудесную сдобу пекут на нашем городском хлебокомбинате и продают в совминовском кафе, на третьем этаже. Откуда их моя секретарша приносит и вас, моих визави, угощает.

Аполлинарий Иванович жмёт на кнопку интеркома: "Екатерина

Гордеевна, соорудите нам, пожалуйста, чайку... м-м-м, Пётр Александрович, вы какой предпочитаете: китайский, индийский, цейлонский, африканский?

– Цейлонский, - не задумываясь, отвечает Шуктомов.

– Цейлонского, - говорит заместитель Председателя Совета Министров, и снова обращается к Шуктомову, - листового или гранулированного?

– Листового, - отвечает Пётр Александрович и уточняет, - красного, крупнолистового, если можно.

– Отчего же нельзя, конечно можно, - смеётся Аполлинарий Иванович и продолжает, - Красного, крупнолистового, Екатерина Гордеевна. И не забудьте нашу фирменную сдобу.

– Бублики закончились, Аполлинарий Иванович, - сообщает секретарша.

– Бубликов не осталось, - прикрыв микрофон, заговорщицки шепчет Шуктомову заместитель Председателя Совета Министров.

– Согласен на булочки, - также шёпотом произносит Пётр Александрович.

– А что с булочками, Екатерина Гордеевна?
– спрашивает Аполлинарий Иванович.

– Булочки в наличии, - серьёзным голосом подтверждает секретарша.

– Значит, так, Екатерина Гордеевна. Крепкого красного чаю с булочками для товарища Шуктомова и чашку китайского зелёного для меня.

– Сейчас принесу, Аполлинарий Иванович.

– Присядем, Пётр Александрович, - заместитель Председателя Совета Министров указывает на кожаные кресла и низкий журнальный столик, стоящие в углу обширного кабинета под развесистой кроной растущего в кадке пальмового дерева.

– Закуток душевного отдохновения. В минуты редко выпадающего безделья.

Шуктомов опускается в кресло, Аполлинарий Иванович садиться напротив, вполоборота к Петру Александровичу.

– Зачем он меня вызвал?
– думает Шуктомов, расслабляя мышцы тела. Усаживаясь, он не догадался поставить бриф-кейс на пол и теперь вынужден сидеть с этим заграничным бизнес-портфелем на коленях, являя собой образец провинциального недотёпы, ходока-просителя из глубинки.

– Вам «дипломат» не мешает?
– участливо спрашивает Аполлинарий Иванович.

– Извините, - несколько резко говорит Шуктомов, убирая бриф-кейс с колен.

– Волнуетесь?

– Нет, с чего бы?
– произносит Шуктомов, - хотя, может быть, пожалуй, что и волнуюсь. Немного.

– Как обстоят дела на объекте?

– В график укладываемся. В чём-то идём с опережением. Я привёз последние отчёты.

– Не беспокойтесь, Пётр Александрович. У нас к вам нет никаких фундаментальных претензий. В Правительстве вами весьма довольны. А что с подготовкой экипажа?

– Готовность экипажа нулевая, - без колебаний отчеканил Шуктомов.

– Нулевая?
– неприятно колюче переспрашивает Аполлинарий Иванович.

– Ну, - тушуется Пётр Александрович, - экипаж завершил курс обучения и полностью готов к выполнению поставленного государством задания. Готовность экипажа полная, - повторяет он, бледнея.

– Ох, Пётр Александрович, - хлопнув по подлокотнику кресла, укоризненно говорит Аполлинарий Иванович, - что же вы, голубчик, право слово! Нельзя же так пугать! Нулевая готовность! У меня аж сердце чуть из груди не выскочило!

– Простите великодушно, Аполлинарий Иванович, вырвалось непредумышленно. Это на сленге, на нашем местном профессиональном наречии.