На афганской границе
Шрифт:
— Слушай, — шепнул я щекастому украдкой. — Лучше признайся.
Тот, не зная, куда смотреть: прямо перед собой или на меня, замялся.
— Да я… это… — протянул щекастый, оборачиваясь к белобрысому.
— Если промолчишь, хуже будет. Станут гонять всех. Ни себе, ни другим проблем не делай.
Щекастый втянул голову в плечи, виновато вышел из строя.
— Это мое, товарищ прапорщик, — несмело промямлил он.
Прапор с видом бешеного быка зашагал к призывнику.
— Фамилия?!
— Мамаев, товарищ
— Почему не убрал личные вещи в каптерку, Мамаев?!
— Так… — Замялся щекастый испуганно, — так там места не было. Все уже занято.
— Занято ему! Лучше б у тебя вот тут, — прапорщик покрутил пальцем у виска, — вот тут было занято! Напр-во!
Мамаев, замешкавшись, исполнил приказ.
— Десять, нет, пятнадцать кругов вокруг казармы, бегом… По команде «бегом» руки сгибаются в локтях!
Щекастый торопливо согнул руки.
— Бегом марш!
Призывник, не успевший натянуть рубаху, неуклюже побежал вон из расположения.
— Синицын! — Крикнул прапорщик старослужащему, со скучающим видом стоявшему у выхода.
— Я!
— Присмотри за ним. Да так, что б Мамаев все до последнего кружочка отбегал!
— Товарищ прапорщик, так у меня автобус через пять часов! Я ж сегодня все! Увольняюсь! — Развел руками старослужащий.
— Отставить! Дава мне, не выделывайся! Выполнять!
— Есть, — уныло сказал солдат и отправился на улицу.
— Паш? — Спросил у меня вдруг Сашка.
— М-м-м?
— А ты откуда знал, что прапор на полу растянется?
Я это помнил. Помнил, потому что в прошлый раз случилось все то же самое. Я оказался в прошлом, и это было очевидно. Прошлое это развивается по тому же самому сценарию, что и тогда, в моей молодости. Впрочем, это было не удивительно. Я дал себе зарок ничему не удивляться. И тут у меня возникал вопрос: а смогу ли я это прошлое поправить? Смогу ли сделать так, чтобы мой брат не погиб? Чтобы не попал он на заставу и не сгинул там, в дозоре?
— Сумку увидел, — шепнул я, — понял, что прапор об нее споткнется.
— Да? Ну у тебя и глаз, Пашка. Орлиный прямо. — Прыснул Сашка в кулак.
После такого забавного «инцидента», прапорщик повел нас на плац по длинному ярко освещенному коридору. На стенах я заметил блеклые плакаты. Советские плакаты.
Один изображал светловолосого мужчину, стоящего в профиль. В руке он сжимал автомат Калашникова. На груди его красным светился значок с надписью «ДОСААФ СССР». В углу плаката красовался лозунг: «Родине служить готов!»
Следующий плакат оказался поновее. Он был посвящен олимпиаде восемьдесят и изображал молодых женщину и мужчину. Последний воздел над головой факел, на вершине которого, будто пламя, развивались слова: «Продолжим эстафету прославленных олимпийцев».
Каждый из этих плакатов только подкреплял мою уверенность в том, в какие обстоятельства я попал. На дворе стоял октябрь восьмидесятого
А между тем мы вышли на широкий плац. За спиной, на большом здании казарм красовалась выложенная красным кирпичом по белая надпись: «Родина требует быть хорошим солдатом».
Было холодно. С серого осеннего неба срывались редкие снежинки. Потому прапорщик почти сразу стал нас гонять утренней гимнастикой.
Дальше мы умылись в большом общем умывальнике, представлявшем собой пару железных корыт со сливом и установленными над ними водяными кранами.
Затем пошли в столовую, которая находилась в одном с казармой здании. Широкая и светлая, она была наполнена длинными деревянными столами и лавками с тяжелым железным основанием.
Получив нехитрый завтрак из гречки с тушенкой, мы уселись за столы. Стали есть.
Все утро я размышлял о том, как же поступить с Сашей. И план у меня уже был. Мы с Саней братья-близнецы. Настолько похожие, что иной раз и родители нас путают. Что уж говорить о бывших одноклассниках, девчонках, с которыми мы гуляли, друзьях и знакомых.
Нередко в детстве мы даже подшучивали над людьми, используя такое свое сходство. Потому в голову мне пришло поменяться Сашей местами. Ведь был я уверен, что никто просто не заметит подмены.
Соображалка у меня работала быстро. Я прогнул в мыслях и другие варианты. Что если уговорить офицера погранслужбы взять меня к себе в команду? Маловероятно, что это выгорит. Раз уж нас с Сашкой разделили, значит на то есть какая-то причина, и я был почти уверен, что не смогу переубедить покупателя. Меня в принципе вряд ли будут слушать. Потому я быстро отмел этот план.
Оставался первоначальный: поменяться с братом местами. Конечно, он тоже не идеален. Саша будет воевать, пройдет через огонь, как я когда-то. Но на заставе он гарантировано погибнет. Раз уж судьба дала мне шанс снова жить, теперь и я подарю Сашке возможность выжить.
Да только как это провернуть? Рассказать Сашке, что я уже прожил целую жизнь и знаю все наперед? Придется. Другого варианта я не видел. Может быть, Саша мне даже поверит. Была у меня идея, как ему доказать, что я все это уже пережил. Ничего не поделать. Придется его убедить.
Внезапно мой взгляд зацепился за одного белобрысого парня, чье лицо показалось мне знакомым. Он, с каменным лицом, завтракал за соседним столом, полным и других призывников.
Я его знал, этого белобрысого. Пацан тоже попадет в мою бригаду. Тоже станет десантником. Да только позже меня на несколько недель. Он мог бы уехать сегодня, вместе со мной, однако не уедет. Все потому, что наделает глупостей. Но, если я вмешаюсь, возможно ЧП с его участием не случиться. Но главное, так я докажу Сашке, что уже все это переживал.