На афганской границе
Шрифт:
Все это время Таран читал свой доклад по бумажке. Потом оторвался от нее.
— Рядовой Селихов, — сказал он.
— Я!
— Выйти из строя!
— Есть.
Пограничники расступились передо мной, и я вышел, стал перед строем.
— Отличная работа, Саша, — сказал Таран помягчевшим голосом, — Видать, поступок, за который ты получил свою медаль на учебке, не был итогом удачного стечения обстоятельств. Не был случайностью. Ты всем доказал, из чего сделан. Причем в первом же наряде. Отправлю в отряд рапорт на твой счет. Хочу представить к награде. Вернуться
— Есть.
Когда я встал на свое место, тут же услышал шепот Стаса:
— Ну ты, конечно, дал. Я так и думал, Сашка, что ты темная лошадка, но что б так быстро раскрыться, это о-го-го.
— А я еще со сборного пункта понял, что Сашка наш непрост, — ухмыльнулся Уткин.
— Стоит отметить также тех пограничников, что выполняли боевую задачу в поисковых группах, — продолжил Таран, — Сержант Нарыв!..
— Ну и что потом было?
— Да чего было? — Устало пожал я плечами, — ударил я его в харю лбом, вот дух и потерялся. Ну а я давай его вязать…
— Ну ты даешь, — рассмеялся Миша Глушко.
— А я говорил, Сашка — каратист! — С гордостью добавил Уткин.
В ленинской комнате, за полчаса до отбоя собралось человек шесть пограничников.
Я пришел просто прочитать письмо, да только времени на это все никак не находилось. Был я уверен, что письмо прислал мне брат, а вон оно, как вышло. Оказалось, что это Нина, та самая девчонка с поезда, которую я защитил от дембелей.
Вот какая она оказалась, эта Нина. Упорная, ничего не скажешь. Я даже сам ей намекнул, что занят, но девчонка все равно за свое. Умудрилась же еще как-то откапать почтовый адрес, хитрюга.
Правда, я признался сам себе, что приятно мне было получить письмо от этой девочки. Я планировал написать ей благодарность, а потом извиниться и сообщить, что не могу вести с Ниной переписку. Не порядочно это как-то. Учитывая, что моя будущая жена где-то здесь гуляет.
Однако вместе с этим приятным чувством пришло и другое: чувство беспокойства о брате. Что там с ним сейчас? Почему не пишет? Может, моего письма ждет? Я должен был это выяснить. Для начала просто написать ему.
Вот только мне не дали даже прочесть Нининого письма, ни то, что Сашке писать. Ребята зашли в ленинскую комнату и тут же пристали с расспросами. Расскажи, мол, как все было на горе. Ну я и рассказал, а чего тут поделать? Все равно не отстанут.
— Так, народ, — продолжил я, — у меня тут дела. Письмо надо прочесть. Ну и написать кое-что.
— Письмо? От девчонки? — Заинтересовался Матвей Серый, один из молодых, что приехал с нами на заставу.
— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — сказал я с доброй ухмылкой.
— Ой! Ой! Посмотрите на него, — рассмеялся Матвей, — секретничает! Как хоть зовут?
— Матвей, да не приставай ты к человеку! — Уткин принялся в шутку выталкивать его в коридор, — у него дела, а мы тут пристаем! Неприлично!
Это возбудило всю компанию, и к Уткину присоединились остальные ребята. Вместе они вытолкали Матвея.
— Зовут-то как? — Не сдерживая смех, крикнул Матвей, но кто-то тут же закрыл за ним дверь.
—
Я поудобнее устроился на стуле, достал и развернул письмо. Принялся читать.
'Дорогой Саша! — Начинались письмо. Почерк был плавный и аккуратный, считай, каллиграфический. — Вы меня, наверное, уже не помните, а я вас запомнила надолго. Может, даже навсегда.
Никогда в жизни за меня никто не заступался, так как это сделали вы. Потому, казалось мне, что я вас недостаточно отблагодарила. Подумаешь, вяленая щука! Ну что это такое?
А тут еще моя подружка, Марина, как-то выспросила у вашего сержанта, куда вы едете. Оказалось, в Московский пограничный отряд. Я ее, конечно, сначала поругала, но потом все равно захотела написать. Адрес узнать было несложно.
Понимаю, вы, наверное, удивились. Но мне кажется, приятно, когда вам кто-то пишет. Особенно когда вокруг сплошная опасность, как у вас там.
В общем, я хотела еще раз вас сердечно поблагодарить за то, что вы меня спасли тогда, в поезде. Уж не знаю, в какую бы я ужасную ситуацию попала, если б вы не появились в моей жизни.
А так, у меня все хорошо. Я погостила у дяди с тетей, отвезла им гостинцы. Уже вернулась домой, в Краснодар. Вернулась к занятиям в техникуме. Учусь я, кстати, на швею-мотористку. Поэтому, если вам нужно будет что-то сшить и прислать, вы не стесняйтесь, пишите. Обязательно все сделаю.
Погода у нас холодная, но я одеваюсь тепло. А у вас там, на границе как? Как устроились? Много ли поймали нарушителей государственной границы? Как дела и здоровье у вашей невесты? Ждет ли? Напишите, пожалуйста. Очень жду вашего ответа. p.s. Мой младший братик Дениска хочет знать, как зовут вашу служебную собаку, а еще какая у нее порода. Буду рада, если напишете и об этом тоже. С уважением, Малинина Нина'.
Дочитав письмо до конца, я поймал себя на мысли, что улыбаюсь. Сам себе хмыкнул. Потом вырвал лист из пустой тетради, взял ручку. Стал писать:
«Дорогая Нина, спасибо за ваше письмо…»
Дописать я не успел. Дверь ленинской комнаты тихо скрипнула, и внутрь заглянул Стас Алейников.
— Ой, ты занят, — тихо сказал он, — давай потом зайду.
— Входи. Чего ты хотел? — Откинулся я на спинку стула.
Стас медленно прохромал в комнату, закрыл за собой дверь. Подойдя, с трудом сел на ближайший табурет, перед моим столом.
— Да так, ничего особенного, — начал Стас немного смущенно. — Просто… Просто поблагодарить хотел.
— За что? — Улыбнулся я.
Стас смутился. Опустил взгляд.
— Ну как за что? — Тихо начал он. — За то, что ты помог нам с ребятами уйти. Если б не ты, мы бы там, на горе, так и остались. В первую очередь я. Я ж раненный был. Уже, если честно, с жизнью попрощался. Пожалел, что все гранаты на нарушителя потратил.
Стас вдруг как-то горько хмыкнул.
— Говорил мне Алим: «носи в шапке лишний патрон, что б для себя оставить», а я его не слушал. Думал, глупость какая-то. Ну и не носил. Когда нас духи гнали — даже было пожалел.