На берегах любви
Шрифт:
Неожиданно Пуллэм грубо прервал ее мысли:
– Отведите эту шлюху к капитану.
– Меня зовут Мари Рейвен!
– У таких, как ты, много имен, в этом я не сомневаюсь.
– У меня только одно имя!
Один из моряков схватил Мари за руку и потащил на корму. Они прошли мимо грот-мачты и поднялись по узким ступенькам. Тяжелая дубовая дверь вела в капитанскую каюту.
Когда она открылась, Мари прищурилась, пытаясь освоиться в полумраке. Внутреннее убранство каюты поразило ее. Даже на «Глориане» – корабле лорда Пенскотта, доставившем ее в Англию, – она
– Стойте спокойно, мисс, и ничего не трогайте. Капитан появится через минуту.
Моряк расположился позади, у самой двери, а Мари ждала, недоумевая, с какой стати ничтожную служанку привели к самому главному человеку на корабле. Разглядывая каюту, она поражалась ее роскоши: резной письменный стол орехового дерева перед окном; в центре – огромный обеденный стол с тремя тяжелыми стульями с одной стороны и большими креслами по бокам; у стены – кушетка пурпурного цвета с множеством подушек; справа от двери – кровать под роскошным покрывалом, рядом с которой на столике расположился набор графинов с французскими винами и бренди. Напротив у стены между книжными полками красовалась стойка с раскрытым изящно выделанным чемоданчиком из тонкой кожи, в котором поблескивали выставленные напоказ дуэльные пистолеты, а над ними на стене висела самая красивая рапира, какую когда-либо видела Мари.
– Оставьте нас!
При звуке этого голоса Мари вздрогнула. Не может быть…
– Слушаюсь, сэр. – Моряк исчез за дверью.
Мари молча ждала. На этот раз ощущение под блузой стали кинжала придавало ей заметную уверенность.
– Добро пожаловать на «Шпагу Корнуолла», дорогая. – Капитан Грегори прошел мимо нее и, усевшись за стол, повернулся. – Ты что, язык проглотила? Подойди сюда.
Она задержалась не больше чем на полсекунды.
– Я сказал подойти! Начиная с этой минуты, ты будешь выполнять мои приказания немедленно.
Медленно приближаясь к столу, Мари пыталась успокоиться. Даже толстый слой грима не мог скрыть глубокий зигзагообразный шрам, пересекавший всю левую щеку капитана. Этот шрам ему суждено носить до самой смерти.
– Приятный сюрприз, не так ли? – Джеймс Грегори обошел вокруг стола и, приблизившись к девушке, накрутил на палец прядь длинных черных вьющихся волос. От него сильно пахло бренди. – Кожа белая, как снег, грудь мягкая, как пух, а то, что внизу… крепкое и упругое… Все это мне вполне подходит. – Капитан рывком откинул ей голову назад и заглянул сверху вниз в глаза. Губы его скривились в зловещей усмешке. – Дрожишь? Не волнуйся. Я больше не стану пачкаться о то, что у тебя там внизу. Ты сама будешь умолять меня об этом на коленях еще до конца нашего путешествия.
Мари вся сжалась, полная решимости не выказывать страха.
– Я так не думаю.
– Посмотрим. – Грегори зловеще усмехнулся. – Сержант Хогарт, проводите ее в трюм. Да проследите, чтобы она оставалась там столько же времени, сколько и все остальные.
– Слушаюсь, сэр. Пошли. – Сержант грубо толкнул Мари в спину.
Трюм? Господи, только не это! От Бена она знала, о чем шла речь: именно в трюме силой завербованные
Капитан Грегори медленно повернулся на каблуках и отошел к окну. Теперь она заплатит ему за все.
Мари спотыкаясь вышла из каюты. Ее ожидал кошмар, еще более страшный, чем тюрьма в Пенскотт-Холле. Господи, зачем только она повстречала Джейсона Брэнда! Все, что случилось с ней, случилось из-за него. Будь он проклят!
– Сюда, – услышала она голос сержанта Хогарта.
Впереди зияла черная пропасть, в которую ей предстояло спуститься. Нет, она не может этого сделать, ведь там они ее…
– Куда мы направляемся? – Мари бессознательно пыталась выиграть время. Еще хотя бы несколько минут…
– В трюм. Вы же слышали…
– Нет, я спрашиваю не про это. Куда плывет корабль?
На лице Хогарта появилась усмешка. Кто бы она ни была, эта девушка ему все больше нравилась.
– В море, девочка. Ну, пошли.
Теперь Мари казалось, что каждый угол, каждый предмет на корабле представлял для нее смертельную опасность. Свернувшиеся змеями канаты, ведра и бочонки, низкие потолки – все внушало ей ужас.
Чем ближе они подходили к входу в трюм, тем громче доносились оттуда крики матросов.
– Я не обязан здесь служить! У меня семья в Лондоне: жена и трое здоровых сыновей, – вопил один.
– Радуйся, что эти сволочи хоть их не забрали. Что до меня, то пропади он пропадом, этот король. Одна тюрьма или другая… какая разница, – равнодушно отвечал другой.
Подняв засов, Хогарт открыл дверь, и это удивило Мари – выходит, трюм тоже был подобием тюрьмы…
– Тому, кто не хочет служить королю, придется за это ответить, – громко произнес сержант, спускаясь по лестнице под палубу.
Двое моряков с испуганными лицами скрылись в глубине трюма.
– Черт бы побрал этих болванов! – выругался Хогарт. – И о чем они только думают… Ну, с вами все, мисс. Вас выпустят отсюда, когда пожелает капитан.
– Они правы, и вы это знаете, – послышался из темноты женский голос.
Хогарт резко обернулся.
– Черт бы тебя побрал и тебя тоже, Хоуп, – ты меня до смерти напугала. Так у меня когда-нибудь сердце остановится.
– Оно у тебя давно уже остановилось, Сэмюэл, иначе ты бы хоть немного посочувствовал этим двум парням.
– Посочувствовал! Да их уже давно пора сквозь строй прогнать! А от тебя я нравоучений не потерплю. Лучше присмотри за новой девушкой. – Сержант стал подниматься по лестнице.
Женщина вышла на свет.
– Ах вот как… У наседки появился цыпленок! – Едва она произнесла эти слова, как дверь захлопнулась и деревянный засов опустился снаружи с тяжелым стуком.
Мари со страхом попятилась. Хоуп – так назвал женщину Хогарт – была одета примерно так же, как и она, однако выглядела намного крупнее: ее пышные бедра и огромная грудь колыхались при каждом движении. Глаза Хоуп казались странно безжизненными; лишь изредка в них появлялся тусклый блеск, больше напоминавший мерцание свечи.