На блюдечке
Шрифт:
– Значит, он спрятал европий на нашем острове?
– в речи Сильвии звучало сильное сомнение.
– По крайней мере, есть основания предполагать, что некоторые люди так думают.
– Всё равно, не понимаю, зачем он полез в дом Нэвиллов?
– А вот это уже отдельный вопрос. Полез-то он в шестьдесят четвёртом, а Классен исчез в шестьдесят третьем. И машина его, которую нашли в шестьдесят пятом, выглядела так, словно отмокала пару лет.
– Подожди... То есть, Тэйлор пригнал классеновский грузовик на Флорида-Кис
– Ну да, выходит так. Он где-то схоронил свою добычу, потом скрылся, выждал год и возвратился на остров. Может, цена на металл стала падать, может боялся, что кто-нибудь найдёт его тайник, а может, просто почувствовал, что с ним что-то происходит. Например, стал забывать, где сокровище спрятано. Вот и решил зафиксировать сведения на каёмке блюдечка. Да ещё и с применением профессиональных навыков.
– Действительно, шизик. А почему именно на этом блюдечке?
– Как раз потому, что шизик. Необъяснимая игра воспалённого ума. Слушай, надо разобраться с этим европием. Что, почём, когда?.. Короче, поройся в сети. А я, так и быть, продолжу давить на газ и крутить баранку.
– Скажите, какое благородство! Ну, ладно, дави, крути, только меня не отвлекай и сам не отвлекайся, а то уже скоро три...
Отвлекаться можно было сколько угодно. Ясная, безветренная погода, полупустая трасса и переставший, почему-то, капризничать джип позволяли это. Но за последние дни Ник вдоволь насмотрелся всех этих красот, поэтому, пока подруга углублённо изучала тему, он пытался измыслить ещё что-нибудь полезное из уже известных фактов. Увы, вдохновение покинуло его на первом же мосту. Единственно до чего он додумался: работа Джулии в геологической лаборатории может быть как-то связана с её интересом к кладу отца. Хотя, это и так было очевидно. Сильвия периодически издавала эмоциональные возгласы, качала головой, недоумённо поднимала брови, но попутчику ничего не сообщала. В конце концов Нику это надоело, и он решительно потребовал новостей.
– У меня их много, но не все тебе понравятся. С чего начать?
– Ну, ты уж порадуй старика.
– Ладно, старичок, европий нынче и в самом деле в цене. Почти пять тысяч за килограмм...
– А в тонне сколько килограммов?
– Хватит придуриваться! Тысяча, естественно.
– Что, ровно?
– В метрической - да. В остальных приблизительно.
– Классеновский грузовичок вполне мог взять тонну. Это ж пять лимонов зеленью. Немерено бабла!
– Немерено. Бабла, - передразнила его Сильвия.
– Ты хоть одну мою фразу до конца дослушай!
Ник жестом зашил себе рот. Она ещё некоторое время молчала, убеждаясь, что напарник в самом деле заткнулся, потом продолжила:
– Пять тысяч стоит чистый европий. Химически чистый. Может, не пять девяток, но хотя бы три. Такого в природе нет. Элемент очень активен. Окисляется на воздухе и в воде, вытесняет другие металлы из их солей. В руде присутствует в виде оксида. Содержание один процент. В самых лучших случаях два. Не больше. Получение чистого вещества - сложный технологический процесс, требующий промышленного производства. Классен никак не мог его организовать
После этих слов уже Ник терпеливо ждал продолжения. Но Сильвия оказалась кратка.
– То есть, - подытожил он наконец, - самородного европия не бывает, и везти он мог только руду.
– А руда, даже в количестве одной тонны, это не сокровище.
И тут Ник понял, почему его так беспокоила профессия Локридж.
– Одной - да, но если этих тонн будут сотни, а то и тысячи...
– Тысяча тонн не в один грузовик не влезет.
– И не надо. Где в штатах добывают европий?
Сильвия искала ответ не больше полуминуты.
– Только в одном месте. На востоке Калифорнии, в руднике с прозаическим названием "Перевал". Известны другие месторождения, но они законсервированы. В большинстве слишком бедная руда, да к тому же радиоактивная.
– Какие-нибудь расположены в Монтане, Айдахо или Вашингтоне.
– Вроде нет.
– То есть, жила, которую нашёл Классен на северо-западе, до сих пор никем не разрабатывается. Возможно, что о ней вообще никто не знает. Представь, что там какая-нибудь сверхбогатая руда. Не два процента, а три или четыре даже. Для геолога это было огромное открытие. Понятно, почему он сказал попутчику, что у него в кузове сокровище. Хотя там могла быть не тонна, а всего ведро этой руды. Ценность заключалась в знании, где лежит остальное. А Тэйлор понял неправильно, в смысле, буквально.
– Я пока тоже не очень тебя понимаю.
– Он думал, что получил сам европий. Сумасшедший, что возьмёшь. Но Джулия-то, пока не свихнулась, работала лаборанткой в геологическом институте. Она могла знать, как по составу сопутствующих пород определить, если не точное место, где нашли руду, то хотя бы район. Как там её специальность называлась, по-моему, у нас где-то было записано?
– Термоионная масс-спектрометрия, - ответила Сильвия ещё через минуту.
– Ну, вот видишь, это наверняка что-то дорогое и сложное, позволяющее проводить не только химический, но и изотопный анализ.
– Ты считаешь, она хотела найти месторождение?
– Ага. И как-то застолбить за собой право на его разработку. А потом уже получать сверхприбыль.
– А так можно?
– Я не знаю. Но вполне допускаю. Сначала, в прошлом веке, она думала, что руда в доме. А теперь поняла, что там лишь тарелка, на которой написано, где её искать.
– Любишь ты всякие изощрённые схемы выстраивать.
– Имеешь возражения?
– Куда уж мне! Ладно, раз ты такой смышлёный, получай ещё пару хороших новостей. Цена европия три раза выходила на пик. Сперва, в начале шестидесятых, на заре цветного телевидения, когда только с помощью европия умели получать по-настоящему красный, яркий люминофор.
– Люминофор - это то, что наносится на внутреннюю сторону экрана в кинескопах?
– на всякий случай уточнил Ник.