На далеких рубежах
Шрифт:
Мишени — силуэты самолетов-бомбардировщиков лежали на песчаной равнине. Каждая мишень была высыпана шлаком и обрамлена белыми камешками для того, чтобы лучше выделялась на местности. Осмотрев мишени, майор и ефрейтор вернулись к вышке, где один из солдат полигонной команды развлекал радистов поединком фаланги и скорпиона.
Насекомые сидели в стеклянной банке, разделенной кусочком картона. В одной половине — фаланга, в другой — скорпион.
— Сейчас мы увидим, кто из них сильнее, — сказал солдат и вытащил из банки
Противники, вооруженные ядом, бросились друг к другу. Скорпион, опираясь на ноги, взметнул вверх свой длинный хвост с ядовитым наконечником, очевидно целясь фаланге в голову. А фаланга — желтый продолговатый мохнатый паук — насторожено сжался и, улучшив момент, впился своими сильными челюстями скорпиону в хвост и перерезал его.
— Видите, — комментировал поединок солдат, — теперь исход борьбы ясен.
Обезоружив своего противника, фаланга принялась пожирать его.
— Да, интересно, только смотрите, чтобы этот паук не схватил вас за палец, — предостерег Поддубный, заглядывая в банку.
— Не схватит! — с мальчишеским задором ответил солдат.
Радисты установили связь с СКП.
— Я — Верба-2, — передал Поддубный в эфир. — Как слышите меня, Верба?
— Отлично, — отозвался полковник Слива. — А ты готов к работе?
— Я готов, — ответил Поддубный.
Вскоре над полигоном появился первый самолет, пилотируемый лейтенантом Калашниковым.
— Я — 79, разрешите работать? — радировал летчик.
— Я — Верба-2. Работу разрешаю, — ответил Поддубный. — Ваша мишень номер один.
— Вас понял — мишень номер один.
— Работайте.
Летчик провел самолет над своей мишенью и начал описывать над полигоном круг.
Нелегкое это дело — попасть с самолета в мишень. Маневр должен быть исключительно точным. Высота, скорость, угол пикирования — все это влияет на качество стрельбы. А если летчик опоздает с выводом самолета из пикирования, может и в землю врезаться. Боясь этого, майор Гришин редко планировал полеты на стрельбу по наземным целям, а молодые летчики до приезда в полк Поддубного совсем не бывали над полигоном. Поддубный лично «провозил» их на «спарке», чтобы быстрее наверстать упущенное.
Калашников правильно выполнил первый и второй развороты, но с третьим явно поторопился. Очевидно, не хватило выдержки.
— Я — Верба-2. Повторите заход. Третий разворот начинайте, когда мишень на два размера приблизится к балансиру. Как поняли?
— Вас понял правильно.
В этот раз молодой летчик правильно выполнил и третий разворот, но допустил ошибку на четвертом — не полностью убрал крен, самолет отнесло в сторону, летчик выпустил из поля зрения мишень, снаряды легли за ней.
Поддубный зло выругался в адрес Гришина и обратился к Калашникову:
— Крен! Крен надо было убрать! Я ведь учил вас! А ну, делайте очередной заход. Не волнуйтесь, выполняйте спокойно!
— Вас
На третьем заходе он попал в мишень. Солдат-наблюдатель доложил:
— Есть попадание!
В четвертом заходе летчик весь маневр также выполнил правильно, но стрелять было уже нечем. Он израсходовал все патроны.
— Идите на аэродром и впредь учитесь стрелять короткими очередями.
Калашникова сменил над полигоном лейтенант Скиба. У него были свои недочеты. Поддубный заносил их в журнал, чтобы затем проанализировать на разборе полетов.
Последним из молодых летчиков стрелял лейтенант Байрачный. Этот чересчур много болтал по радио.
— Я иду, товарищ майор, — сообщил он руководителю полетов на полигоне сразу, как только поднялся в воздух. — Как слышно меня?
— Слышу отлично, меньше разговоров.
— Вас понял — меньше разговоров. Да разве я так много говорю?
— Замолчите!
— Есть, замолчать!
— Обращайтесь кодом!
— Вас понял — обращаться кодом.
— Короче! — рассердился майор и занес в журнале: «Лейтенант Байрачный — приучить к радиодисциплине».
Байрачный, однако, попал в свою мишень с первого же захода.
— Хорошо, так продолжайте.
— О, за меня не беспокойтесь, товарищ майор! — сразу начал бахвалиться молодой летчик.
— Прогоню с полигона, если будете болтать!
— Больше не буду!
Отстрелялся и Байрачный.
На мишени начали пикировать старослужащие летчики. Дела пошли лучше.
— Есть попадание! — то и дело докладывал солдат-наблюдатель.
Оно и невооруженным глазом было видно, что «есть». Снаряды, попадая в мишень, вздымали черную пыль.
В назначенное время прилетел старший лейтенант Телюков.
— Разрешите работать? — коротко обратился он к руководителю полетов, и уже по радиообмену ясно было, что это — опытный воин. Действовал он проворно, точно, четко. Вот он уже ведет свой самолет на участке от третьего до четвертого разворота. На этом участке летчик за какие-то секунды выполняет целый комплекс работ — выпускает воздушные тормоза, гасит скорость, проверяет установленную по прицелу базу, вводит минимальную дальность и в то же время следит, чтобы не пропустить момент четвертого разворота — вывести самолет точно в плоскость мишени.
Летчик заложил крен, выполняя первую половину разворота. Самолет, как и положено, идет без снижения. Вот оно, мастерство!
— Хорошо! Очень хорошо!
Вдруг…
— Ой! — вскрикнул солдат-наблюдатель, выпустив из рук бинокль.
— Выводите! — теряя самообладание, закричал в микрофон Поддубный.
Самолет, казалось, врезался в землю, подняв тучу пыли.
Поддубный соскочил с вышки, подбежал к автомобилю.
— Скорее, давайте! — крикнул он водителю, дремавшему в кабине.