На грани человечности
Шрифт:
– Что за намёки?!
И вот уж отскочили в сторонку, взглядами друг друга меряют. Выметнулись клинки из ножен, зазвенели, запели. Не свирепо - весело. Угроза - напускная разве что.
Братство-дружба-соперничество. Буйство молодых сил. Бесшабашный вихрь движения. Отточенное мастерство фехтования.
Вот теперь - быль. Нереальное будущее, ставшее реальным настоящим; и реальность эта - только твой выбор. А из прошлого - лишь странные строки пришли на ум...
...Считает излишними старец-меч пять ежедневных молитв,
Готов
Вот меч, вот храм, вот час вечерней молитвы... а кровь - не прольётся. Повод ли для смертельной дуэли - жалкие пять монет? Да ещё - для дуэли аризианки с аризианкой?
Сёстры во Едином, поди; и да хранят их Пророки Его.
Просто - играет молодая удаль. Просто - играют клинки друг с другом; брызжут вокруг звонкими солнечными зайчиками.
Просто - и мечи, и монастырь, и даже гробница Пророков где-то в пустыне Ранаирской, во Святой Земле... отныне не мечты - настоящее...
1.
Сестра Лима зачерпнула варево ложкой, попробовала, обожглась, скривилась и сплюнула.
– Уж и бурда, поглоти её Тьма Вековечная!
– Увы, поглощать это предстоит нам, - философски заметила сестра Иммер.
– Ты давись своей стряпнёй, а я - к эрихьюанцам, - осклабилась сестра Герана; на лбу резко обозначился косой шрам - память о давнем скользящем ударе.
– У них только и отужинать по-человечески. Отец Одольдо - хозяин хлебосольный, вина держит отменные, и свежая дичь у него не переводится. Хвала святому Эрихью.
Бледненькая послушница лет тринадцати, притаившаяся в уголке, отчётливо втянула слюну.
– Девочки, по-ост!
– съёрничала сестра Орта от двери.
– Что за помыслы скоромные? Дичь, вина...
– Во имя Первопророков - не бери в голову.
– Сестра Герана оторвалась от своего занятия - она сосредоточенно чистила ногти страхолюдным кинжалом - и зазывно махнула рукой. Все свои, мол, входи, не робей, что пороги-то околачивать.
– С тех пор как матушка Бариола тут воцарилась, у нас посты круглый год. Она думает, доблестные аризианки станут драться храбрее, питаясь одной Верой Святой. Ха!
Последний возглас был достаточно энергичен и ёмок; удовлетворившись такой оценкой происходящего, сестра Герана вернулась к наведению красоты.
– Ох, Герана!
– Сестра Орта уже стояла рядом.
– Услышь настоятельница твои речи - всю спину плетьми обдерёт.
– Счастье твоё, что нынче она - в Реватской прецептории, - подхватила сестра Эльва.
– А что сие значит? Это значит, осенняя охота - пуще неволи. И после охоты - пир горой.
– Завтра же.
– Подбросив поленья в очаг, сестра Лима обернулась к собранию, не скрывая приятных предвкушений.
– Любопытно: кому на сей раз владеть перстнем самого искусного охотника? Отцу Одольдо - или Лафиме Тайлемской?
– Принимаю ставки, благородные леди!
– выкрикнула сестра Орта.
– Чего уж там. Новой королевой
Развернув плечи, сестра Герана гулко ударила себя кулаком в грудь, вернее - в кирасу. Большинство присутствующих разразились хохотом, свистом, подначивающими возгласами; потянулись хлопать по плечу. Пламя в очаге всплеснуло багряными крыльями, словно птицу спугнули лужёные наёмничьи глотки. Откуда ни возьмись - повыползли из потаённых щелей тревожные сизые тени. Заметались на закопчённых стенах, на потолке; заплясали, заколобродили, наводя на мысли о ночи шабаша.
Среди общего веселья сестра Иммер принялась крошить в похлёбку какие-то анемичные овощи, а сестра Лима - вяло помешивать ложкой в кипящем котле.
Строго говоря, стряпнёй были заняты только эти двое; да ещё послушница, мышка-норушка, подвизалась поварёнком. Больше и не требовалось народа, чтобы приготовить скудную постную трапезу на всю общину. Прочие болтались на кухне откровенно праздно: сплетничали, зубоскалили, куражились, кто во что горазд. Не блюсти же добуквенно строгий монастырский устав и в отсутствие изуверки-настоятельницы.
Сестра Герана втянула запах - ставший ещё менее аппетитным, если такое возможно, - и щегольски, с лязгом вбросила кинжал в ножны.
– Как есть зелье отворотное, накажи меня Единый. Признавайтесь, девицы: что вы туда подмешали, во славу матушкина благочестия? Сушёных жаб? змеиные головы? кровь дракона Ангуса?
– С матушки станется, со святоши, - поддержала сестра Эльва.
– Скоро всех нас тут переморит ни за медный грош.
– Демоны разрази этого посла сарнийского, - ругнулась сестра Герана, впрочем, довольно вяло, скорей в силу давней привычки.
– Подвернулся под топор с пьяных глаз, отошёл себе тихонечко к своим поганым богам, а мне расхлёбывать. Кабы не такой поворот - служила б я и доселе офицером в гвардии, да горюшка не ведала, да поплёвывала на всех иерархов Церкви, сколько слюны хватит. Нет, застряла в этом растреклятом монастыре, спасибо, что не на эшафот угодила. Эх, грехи тяжкие да Тьма Вековечная!..
Скорбная участь товарки особого сочувствия не вызвала - если не счесть таковым уксусные физиономии. Уж лет десять, как у истории этой отросла бородища до самого Релладора; и трудно сыскать в монастыре сестру, что не выслушала бы её (то бишь историю) хотя бы трижды. Кое-кто сподобился исповедовать опального капитана Герану фер Интан и с дюжину раз. Сплетня же - такое блюдо, что сохраняет пикантность только горячим.
Сама Герана, похоже, запоздало вспомнила о том - и только рукой отмахнулась в досаде.
– Зелени добавить, что ли...
– вернувшись мыслью к трапезе, вопросила в никуда сестра Лима.
– Р-раффида!
Стремясь, видно, искупить недавний грех уныния, сестра Герана раскатила по всей кухне казарменный рык: офицерская всё ж выучка! Опять заполошно заметалось пламя в очаге, выхватило и укромный уголок с мышкой-послушницей, вскинувшейся ни жива ни мертва.
– Заснула, что ль? Привыкла, вишь, в отцовском замке диваны пролёживать!
– Не снижая тона, сестра Герана коротко махнула рукой на деревянную полку, приколоченную к замызганной стене.
– Тащи-ка сюда во-он те змеиные головы, живо!