На грани полуночи
Шрифт:
Лив прижало большой горячей массой. Он был жестким, как сталь, тяжелым и огромным, вибрирующим от возбуждения.
– Вот дерьмо. С тобой все хорошо? – спросил Шон, затаив дыхание. – Ты не ушиблась?
Она толкнула его в грудь.
– Ты весишь целую тонну и превратил меня в желе, и ты грубый и ужасный придурок, но в остальном все в порядке.
Он освободил ее грудную клетку, все еще держа ее в ловушке под собой, и схватил подушку, которая в разгаре борьбы упала с кровати, а затем положил ее под голову Лив и потянул
– Я не хотел причинять тебе боль, – шептал он. – Серьезно. Никогда.
«Тогда, почему ты это сделал?» Заданный мысленно вопрос эхом повис между ними.
Шон нащупал свои джинсы и вытащил из кармана презерватив. Разорвав упаковку зубами, он с небрежным мастерством надел его на себя. Лив чувствовала себя девственницей, лежащей на алтаре, покрытом шелком, и принесенной в жертву чувственному, беспощадному полубогу.
Она не могла дышать и сильно дрожала. Шон прижался к ней, и она ахнула, ощутив электрический удар при контакте.
Он кружил вокруг, лаская ее складки. Она извивалась и кусала губы, чтобы приглушить страстные, рыдающие звуки, вырывающиеся их горла.
Он нажал сильнее, глядя ей в глаза, когда входил в нее. Ого! Ничего себе! Черт! Он был огромным внутри. Ее ногти глубоко вонзились в его руки.
Тук-тук-тук.
– Ливви? Дорогая? – Это был голос ее матери. – Мы слышали шум. Все в порядке? – Тук-тук-тук. – Ливви?
Шон застыл. Его тело начало дрожать от смеха.
Он прижался лицом к ее горлу.
– Да, Ливви, – его тихий, дразнящий шепот щекотал ей ухо, – с тобой все в порядке?
Лив трясло от смеха. Вот это и был окончательный момент невозврата. И она должна была взять себя в руки, или шанс ускользнет сквозь пальцы. В худшем из возможных способов.
– Ливви? – Снова стук. Голос матери зазвучал громче.
Лив попыталась успокоить свои дрожащие голосовые связки.
– Да, мама, все в порядке, – крикнула она. – Извини, я тебя не слышала. Я двигала чемодан и уронила лампу. Прости, что испугала тебя. Спокойной ночи.
– Я слышала, как ты с кем-то разговаривала, – подозрительно сообщила Эмилия.
– Да. Я, э-э, говорила по сотовому с Элисон.
– А! Могу я войти? Хочу поговорить.
Лив впилась ногтями в плечи Шона.
– Гм… я не одета, мама. Я собиралась принять душ. Это может подождать?
Мать издала раздраженный звук.
– Думаю, да. Поставь будильник на пять утра. Завтра мы выберем тебе телохранителей. Спокойной ночи.
– Ладно, – ответила Лив, – тебе тоже.
Послышались удаляющиеся шаги. Лив плотно закрыла глаза и чуть не стукнулась зубами о зубы Шона. Его губы дразнили ее открытый рот. Он прикасался кончиком своего языка к ее. Она провела руками по его груди, чувствуя каждую впадину и изгиб, грубые волоски и соски. Она кожей чувствовала его тяжелое дыхание, чувствовала, как между ног пульсирует его жар.
– Слава
Она открыла глаза.
– Я не болтаю!
– Нет? – с сомнением шепотом поинтересовался Шон. – Сначала я трахаю тебя с помощью пальцев, затем ты облизываешь мой член, как леденец на палочке, затем рыдаешь у меня на руках, потом я лижу твой клитор, и наконец ты говоришь мне проваливать. К счастью, мы лежим на полу, и мой член в тебе. У меня уже кружится голова.
Лив резко вдохнула, когда он проник глубже.
– Не могу поверить, что в такой момент ты можешь быть таким нахалом. О! Боже! Мой!
– Я делаю тебе больно? – Он лежал неподвижно, его тело вибрировало.
– Еще бы, – пробормотала она. – Ты огромный. Это так типично. Как и все остальное в тебе, твой член тоже должен быть огромным до нелепости.
Его грудь затряслась от приглушенного смеха.
– Не помню, чтобы кто-то прежде называл мой член нелепым. Но он не возражает. Тем более, когда его наконец-то плотно сжимает сочная розовая киска, и это после стольких лет мечтаний. Могу я войти поглубже?
Лив кивнула. Теперь он скользил легче, смазанный соком ее извивающегося от желания тела. Шон переместил свой вес. Раздался щелчок, и она почувствовала, как в глаза ударил свет.
– Открой глаза, – сказал он.
Она открыла. Валявшаяся на полу лампа с розовым шелковым абажуром отбрасывала розоватый свет. Шон схватил подушку с кровати и подложил ее под Лив.
Она посмотрела вниз, загипнотизированная. Толстый блестящий пенис медленно исчезал в ее теле. Шон выгнулся над ней, его влажные волосы на лобке терлись о более темные волосы у нее между ног. Он входил глубоко, раскачиваясь, вращая бедрами. Его глаза горели.
Лив закрыла глаза, чтобы не видеть этого мощного проникновения.
Шон обхватил руками ее голову, сжав волосы.
– Я хочу, чтобы ты видела, как мой член входит в тебя. Хочу, чтобы ты помнила каждую подробность.
Она потянула его за руки и ударила в грудь.
– Отпусти мои волосы. Мне не нравится, когда ты ведешь себя, как пещерный человек. Прекрати это.
– О да, – пробормотал он. – Ругай меня, пока я тебя трахаю. Поставь меня на место. Мне это нравится. Мне этого всегда мало.
Она дернула его за волоски на груди.
Шон резко вздохнул:
– Черт, – и прижал ее руки к подушке по обе стороны от головы. – Черт возьми, принцесса. Это было нечестно.
Лив посмотрела ему в глаза.
– Ты первый начал, – сказала она. – Ты это заслужил. Нарочно провоцировал меня. Высокомерный хвастун.
Тяжело дыша, они смотрели друг на друга. Опасаясь дикой энергии, рожденной желанием. Бросали друг другу вызов. Но не могли отступить.
Лив обхватила его ногами и прижалась тесней, сжимая этот твердый кусок плоти, который входил в нее все глубже и глубже.