На грани полуночи

Маккена Шеннон

Но нет. Семейная политика гласила: не хранить огнестрельное оружие в доме за обрывом, который большую часть времени оставался пустым.

«Думай головой, а не гормонами». Суровые голоса, читающие лекции в его мыслях, поубавили безрассудное стремление действовать, основываясь на инстинктах.

Но чертов мозг не предлагал никаких блестящих идей.

Мучительный крик со стороны хижины пронзил его, как пуля из пистолета. К черту бесполезные мозги.

Только его гормоны могли помочь в этой ситуации, поэтому на хрен все.

Хижина подпиралась строительными

лесами, чтобы выровнять наклон, поэтому окна, которые не были заколочены, находились слишком высоко, чтобы в них можно было заглянуть.

Шон взобрался вверх по склону до двери. Оттолкнувшись, залез на террасу через завесу тернистой лозы и свисающего мха.

Защелка на двери была искривлена, ржавый замок держался на честном слове. Шон толкнул дверь, которая завизжала на петлях. Вот и весь элемент неожиданности.

В темноте, в заплесневелой комнате на блестящей черной полиэтиленовой пленке, боролись два тела. Мужчина быстро повернулся на звук, выпучив голубые глаза с белой каймой на толстой бульдожьей морде. Он распластался на Лив. Шон видел ее одетые в джинсы ноги, болтающиеся под весом тела мужика.

Дерьмо. Он не мог выстрелить в этого типа, когда прямо под ним была Лив. Tи-Рекс развернулся. Блеснул пистолет. Полетели пули, пробивая стены и дверь. Наклон, падение на пол и перекат. Пули прошли сквозь волосы и рукав. Одна оставила раскаленную добела царапину на его спине. Грязное оконное стекло разбилось.

Когда Шон поднялся на колени, мужчина приложил пистолет к голове Лив, рукой удерживая ее за подбородок. Ее запястья были связаны спереди. Она была обнажена до пояса. Очень яркая на фоне бледной кожи кровь стекала по ее шее.

– Положи пистолет, или я разнесу ей голову, – сказал мужчина.

Шон оценил свои возможности за одну бесконечную наносекунду и послал телепатические извинения Дэви и Кону, когда его пальцы расслабились и выпустили пистолет.

Он совсем не хотел заставлять их проходить через это снова, но у них были жены, семьи. Они переживут. Что касается Шона, то со смерти Кева он лишь убивал время, ожидая логического завершения своего существования. Пистолет, упав на пол, издал звук именно такого логического завершения.

– Пни его ко мне, – приказал Ти-Рекс.

Заскользив по грязному полу с затертым линолеумом, пистолет тихо скрипнул. Шон начал медленно подниматься.

– Оставайся на коленях, мудак. Руки за голову.

– Очень скоро здесь будет полиция, – сказал Шон, опускаясь вниз. – У нее маячок в обуви. Проверить не желаешь?

– Ага, конечно, – отозвался парень. – И маячок. И полиция. – Он громко рассмеялся. – Только полюбуйтесь. Может, мне прострелить тебе кишки и дать истечь кровью? Или сломать позвоночник и оставить калекой? А потом бросить тебя здесь и открыть дверь для животных? Сможешь наблюдать, как становишься частью пищевой цепочки. – Он скользнул дулом пистолета вниз по горлу Лив и между ее грудей. – Даже не знаю, с чего начать. Я хочу всю ее съесть.

Лив закричала, когда он прикусил ей шею, а затем лизнул жгучую рану. Она сжала гвоздь, который выдернула

из стены, когда холодное дуло пистолета поползло обратно по ее полуголому телу. Ти-Рекс глубоко и болезненно прижал пушку под ее подбородком.

– Я с нетерпением ждал этого пятнадцать лет, – сказал он, потом приподнял пистолетом ее лицо и поцеловал, грубо засунув мерзкий язык ей в рот. Лив попробовала собственную кровь, и ее чуть не стошнило.

– Как только разберусь с ним, я уберу пистолет, пупсик, – продолжил он. – Буду использовать только нож. Так будет дольше.

Мир сузился до блестящего ясного отверстия.

Она не хотела умирать медленной и мучительной смертью в руках этого монстра. Пуля в голову, по крайней мере, быстрее… и это может дать Шону шанс. И он этого шанса заслуживал. Он был великолепен. Ворвался внутрь, чтобы спасти ее, несмотря на все трудности, надежду и логику.

Лив трясло. Дуло пистолета прошлось вверх по шее, скользкой от крови и пота. Лив дернула связанными руками, гвоздь торчал у нее между пальцами и, как она надеялась, был направлен в сторону лица Ти-Рекса, а затем сцепила зубы на его запястье. Гвоздь попал в жирную, скользкую плоть.

Мужчина вскрикнул. Пистолет выстрелил, оглушив ее.

Tи-Рекс попытался стряхнуть Лив. Его кожа была липкой, а металлическая на вкус кровь – горячей. Его мышцы и сухожилия растянулись от ее зубов.

Пистолет снова выстрелил. Лив не могла больше этого слышать. Взрывы сотрясали их борющиеся тела. Ти-Рекс пытался повернуть дуло и направить к ее голове. Засунув пальцы по углам ее рта, он хотел разорвать ей челюсть, но Лив не смогла бы его отпустить, даже если бы очень хотела. Она вцепилась в его руку, как обезумевший питбуль.

Лив открыла глаза. Пятка ботинка Шона пронеслась мимо ее лица и обрушилась на руку Tи-Рекса. Лив разжала челюсть, когда удар отбросил их к стене. Пистолет отскочил от стены и упал на пол.

Она тоже.

Tи-Рекс замахнулся своим массивным коленом. Шон едва увернулся от удара в пах и жестокого удара в висок. Значит, этот мужик был не просто самовлюбленной спортзальной мускулистой крысой. Он был пугающе быстрым. Блеск в его диких глазах предположительно носил наркотический характер.

Что бы это ни было, это дерьмо работало.

Парень накинулся на Шона, воя, в вихре ударов и пинков.

Кровь брызгала на Шона с каждым новым ударом, но Tи-Рекс не чувствовал боли. Он загнал Шона в угол. Удар по лицу сбил сволочь с курса, но он, покачнувшись, рванулся к горлу Шона.

Шон блокировал, хватал и уворачивался. Tи-Рекс даже не чувствовал скрученные сухожилия. Со странной отрешенностью Шон отметил неприятный запах изо рта, пока они отступали к задней части хижины. Омерзительно. Парню не мешало бы воспользоваться зубной нитью. Они раскачивались, расставив ноги, и старались опрокинуть друг друга. Врезавшись в покосившуюся дверь, они сорвали ее с ржавых петель и с душераздирающим грохотом свалились на террасу. Под ними зазвенели разбитые оконные стекла. Гнилые доски тряслись и скрипели, прогнувшись от удара.