На грани полуночи

Маккена Шеннон

Шон стиснул зубы:

– Компании по прокату машин не откроются еще три часа, я весь в крови, и в моем грузовике обнаженная девушка.

– Обалдеть! – изумленно выдохнул Майлс. – Голая? В самом деле? Ты ее знаешь? Эта та девчонка, по которой ты с ума сходишь? Здорово. А почему она голая?

Майлс как никто другой всегда схватывал самую суть ситуации. Шон готов был дать себе пинка за то, что упомянул об обнаженной девушке в разговоре с парнем, который давно не занимался сексом. А может, и вообще никогда.

– Нет

времени объяснять, – отрезал Шон. – Ты знаешь мотель «Одинокая долина» в Таггерте? За торговым центром? Забронируй мне номер. Они работают с дальнобойщиками, так что кто-нибудь будет дежурить. У тебя есть наличка?

– Могу снять в ночном магазине, – тон Майлса снова стал привычно многострадальным.

– Сними для меня немного. Попроси дальнюю комнату. Никому ничего не говори. Захвати для меня дезинфицирующее средство, бинты и хирургическую ленту. И футболки.

– Уже занимаюсь, – сказал Майлс. – Увидимся там.

Удивительно, как упоминание об обнаженной девушке заставляло парня оживиться и действовать без промедлений в любое время суток.

Шон поддал больше газа. Они поднялись из расщелины долины на дорогу, которая огибала плато Лонг-Прери. Рассвет окрасил облака на горизонте в сказочный розовый спектр.

Прощай, дорога.

– Держись, детка. – Он резко повернул «вранглер» и направил его в сторону луга, где по пояс росла качающаяся трава.

Лив схватилась за ручку двери и приготовилась к сумасшедшей гонке с дикой тряской. Лицо Шона было сосредоточенным и напряженным. Лив держалась, пока они огибали деревья и кустарники, иногда проваливаясь в траву, касаясь валунов, разбросанных по ухабистой местности.

Ей казалось, что руки выскочили из суставов.

Наконец они пересекли дорогу, чуть шире двух длинных впадин в траве. Бернт Ридж-Крест. Слава Богу! Верх джипа был поднят, но окна были открыты, и на них дул свежий воздух.

Лив вздрогнула, ее грудь и плечи покрылись мурашками. Глаза Шона прошлись по ее телу. Она скрестила руки на подпрыгивающей груди и чуть не рассмеялась. Смущаться после того, через что они недавно прошли? Да ладно!

Она попыталась собраться с мыслями. Миллионы безумных вопросов висели в воздухе.

– Значит, вы с братьями так и не нашли ни единой ниточки? Насчет Кева?

Грунтовая дорога сменилась более гладкой гравийной, которую, в свою очередь, заменил асфальт. Теперь они проезжали мимо ферм, домов и почтовых ящиков.

– Единственную подсказку Кев отдал тебе, – сказал Шон. – Это записка.

– Что говорилось в записке? – спросила Лив. – Мне всегда было интересно.

Его лицо стало отрешенным.

– По одной вещи за раз. Притормози. Ты привлекаешь внимание даже в рубашке, не говоря уже о том, когда на тебе сверху ничего нет.

Она съежилась, чувствуя себя так, будто ей дали пощечину, и накрыла грудь волосами.

Они направились

в самую старую и захудалую часть города, пересекли ее с грохотом, от которого зуб на зуб не попадал, и повернули к стоянке мотеля. Где-то выше ревело шоссе.

– Послушай, – сказал Шон, – я тебя не похищаю. Если хочешь уехать домой и нарисовать на груди мишень, вперед. Мне это не нравится, но я не буду тебя останавливать.

Лив кивнула, почти жалея, что он это сказал. После Tи-Рекса она была не в состоянии принимать решения о жизни и смерти. Легче всего нестись вперед по дикому течению. Если этим течением был Шон.

– Кроме того, у тебя есть жених, который должен тебя защищать, – добавил он.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять его слова.

– О, боже, нет! Блэр мне не жених. Мама просто соврала, чтобы избавиться от тебя. Ты испарился прошлой ночью раньше, чем я смогла все прояснить.

Дверь одной из комнат распахнулась. Вышел бородатый мужчина с большим пузом, подтягивая джинсы и почесывая яйца.

Порыв был слишком сильным, чтобы сопротивляться. Шон дернул ее через сидение и усадил к себе на колени прежде, чем она поняла, что он делает.

Лив схватила его за рубашку, чтобы не упасть.

– Не бойся, – прошептал он. – Тебе нужен предлог, чтобы быть топлесс, и это лучшее, что я могу придумать. – Он зарылся пальцами в ее запутанные волосы и поцеловал.

«Это всего лишь представление, дурочка. Не растекайся лужицей на виду у публики».

Невозможно было прислушиваться к этому строгому голосу. Все защитные слои были сорваны, оставляя лишь голую сердцевину трепетного желания.

Его губы были такими горячими, мягкими и настойчивыми. Она прижалась к нему и отчаянно поцеловала в ответ.

Кто-то постучал по корпусу джипа, и Лив отпрянула.

– Ух ты! Давай, приятель! Отличный способ начать день!

Шон высунул руку из окна и показал мужику большой палец, поднятый верх.

Он скользнул ниже на сидение и потянул ее вниз, уложив на себя. Их губы разъединились с влажным звуком, который прокатился по всему ее телу. Шон горел, излучая эмоции. Дрожал в ее руках. Холодная броня, в которую он был заключен с тех пор, как она заговорила о Кеве, исчезла. Ее расплавил поцелуй. Взгляд его глаз граничил со страхом.

Шон не показывал ни малейшего страха, когда бежал к бомбе, или когда на него наставили пистолет, или в смертельном бою с убийцей. Но он боялся ее.

Лив хотела успокоить его, но не могла найти слов. Только поцелуи могли передать то, что она хотела ему сказать.

Он мягко притянул ее за шею. Вспышка понимания предупредила ее, что это молчаливое приглашение было опаснее, чем дикий секс и драматический накал накануне ночью. Это была настоящая ловушка с наживкой из меда. Мягкое, разрывающее грудь чувство зародилось внутри нее.