На грани
Шрифт:
Его грубые широкие кисти с мозолистыми ладонями и обломанными ногтями выдавали в нем скорее крестьянина, привыкшего к тяжелому физическому труду, нежели война. Однако взгляд у него был, как у человека, привыкшего отдавать команды.
– А ты, мил человек, чей будешь и почему ты холоп, не кланяешься дворянину и шапку не ломаешь. Давно на конюшне не пороли? – пошел я на обострение. Так, я хотел выявить пределы его возможностей. Что ему позволено и что он готов сделать в экстремальных условиях.
А то, что я его назвал холопом, да еще в присутствии подчиненных – безусловно,
В глазах его полыхнула классовая ненависть, лицо исказила гримаса злобы. Он даже схватился за саблю и на треть, вытащил ее из ножен. Потом мотнул головой, будто очнулся, вбросил саблю в ножны и, повелительно махнув рукой своим подручным, указал на меня.
Четверо всадников, объехав своего командира не спеша, шагом направили своих коней ко мне. Двое из них нацелили на меня пистолеты, остальные крутили в руках арканы. Намерения их были ясны. Убивать они меня не хотели. Ну и я не буду. Чего понапрасну кровь христианскую проливать. Тем более надо таки выяснить кто они, и зачем я им понадобился.
Времени у меня было достаточно, поэтому я вполне себе успел разжечь в себе магическую искру, попятиться на несколько шагов назад и метнуть под ноги их четырех коней зеленый заряд.
При этом я отчетливо представил, как под копытами их лошадей вылезают из земли ползучие колючие лианы. Они опутывают ноги коней, не давая им идти дальше, а потом занимаются всадниками.
Все получилось, даже лучше, чем я себе представлял. Колючие гибкие растения с листьями, как у крапивы, взметнулись из копыт лошадей и стали опутывать ноги животным. Кони сопротивлялись, но один за другим опускались сначала на колени передних ног, а потом заваливаясь набок.
Впрочем, мои триффиды не дожидаясь пока кони заваляться, старались опутать и сдернуть на землю их седоков.
Впрочем, всадники не стали ждать, пока это произойдет. Выхватив сабли, они стали рубить лианы. Но это мало помогало. Ползучая зелень выбрасывала все новые и новые побеги, которые цеплялись за оружие и выдергивали сабли из рук.
Не помогло, даже то, что командир бросил в помощь четверки еще шесть человек. С ними произошло то же самое. Наблюдая за торжеством зеленого мира над разумным, я не упускал из вида остальную часть отряда.
Те попытались обойти место сражения слева и справа по широкой дуге, однако у них ничего не вышло. Я отправил по этим направлениям еще по одному зеленому заряду. Всадники отпрянули.
Я же со своими товарищами оказался за полукругом живой зеленой стены, которая хищно тянула свои зеленые руки к всадникам.
Тогда командир отвел свой отряд чуть назад и попытался сжечь зеленую изгородь. Однако мясистые, насыщенные влагой растения горели плохо и быстро восстанавливались.
Поняв, что ему не пробиться сквозь заросли, бородатый мужик попытался применить ту магию стихий, которую уже нам демонстрировал. Он устроил еще одно землетрясение. Однако результат был так себе.
То ли противник плохо владел этой магией, то ли боялся пришибить меня насмерть, но толчки получились несильные и неточные. Я только
Сами всадники пострадали гораздо больше. Минимум две лошади переломали ноги, и один человек потерял сознание в результате падения с коня.
Видимо, оценив результаты своих усилий, предводитель всадников решил-таки пообщаться.
– Эй, Ермолич, ну хватит. Выезжай на переговоры!
– Слышь, ты – эйкать будешь своей бабе в хлеву, а ко мне изволь как положено челобитную подать. Чай с князем разговариваешь, а не с кумом на уборке навоза.
Было видно, как каждая моя фраза распаляет в мужике ненависть. Однако услышав про то, что я князь, он как-то сразу сдулся:
– А значит, вы уже все знаете, Ваше Сиятельство!
С этими словами мужик спрыгнул с коня, стащил с головы шапку и низко поклонился, коснувшись шапкой земли.
– Говори! – повелел я.
– Кличут меня Макаром Михайловичем, Ваше Сиятельство. Я из Стражников.
– Ну а от меня чего хотел?
Как оказалось, вчера Макар получил приказ перехватить человека, выдающего себя за поручика Ермолича и направлявшегося сотоварищи в Шенкурск, и доставить его куда следует.
Кто отдал приказ, Макар не знал, так как был он получен голубиной почтой. Тем не менее приказ содержал все положенные магические знаки, и не выполнить его у Макара оснований не было. Доставить же меня он должен был архангельскому генерал-губернатору. Сам он хотя и из деловых людей, но является потомственным Стражем.
В этом месте рассказа Макара я немного завис, что еще за деловые люди. Как оказалось, в этом времени так назывались различного рода лично свободные ремесленники и мастеровые.
Его пращур был в Страже еще в Смутное время. Сам же он служил под началом Великопермского князя Бориса, моего отца. Выполнять такой приказ ему не улыбалось, однако служба, есть служба. Для себя же решил, что если тот, кого он едет задерживать, окажется настоящим Ермоличем, тогда он в память о князе Борисе попытается уладить дело миром.
– Тогда, Макар, ты наверняка знаешь моего дядьку Федора Ивановича? – спросил я.
– Конечно, знаю, чего ж не знать. Столько лет Страже вместе отдали. Дядька Федор вышел вперед, и они обнялись с Макаром, как старые добрые приятели. Федор сразу взял быка за рога. Между воспоминаниями службе и заверениями, что я самый настоящий сын князя Бориса, а значит, теперь и сам князь, Федор убедил Макара слегка подкорректировать свои планы.
Я подтвердил заверения Федора, что мы готовы содействовать Макару в исполнении данного ему приказа, но только после того, как выполним задание, данное мне. Тем более что сейчас нам по пути. Шенкурск, он же Вага стоял на реке Вага, которая была притоком Северной Двины, в устье которой и стоял Архангельск.