На конкурс красавиц требуется чудовище
Шрифт:
– Я не доживу, – вздрогнула я.
Увы, матушка Марона спит и во сне видит свою идеальную невестку – Тину. Я же считаюсь препятствием на пути к сыновьему счастью. Сколько мелких проклятий я снимаю после каждой встречи с леди Таргери-Дойлерн – устала считать.
– К себе предлагать не буду, – скривилась Тина. – Мой младший братец все еще пылает к тебе всем своим юношеским организмом.
– Да, как-то не задались у тебя отношения с нашими родичами, – хихикнул Марон.
Потрепавшись еще немного, ребята ушли. А я, с тоской осмотрев родную
Вернувшись в гостиную, я обнаружила, что вещи мои уже выставлены подле опечатанной двери. А вокруг потрепанных чемоданов горят защитные заклятья миледи проректора. И бумажка… А, нет, не бумажка. Диплом! Под ним, сложенным вдвое, прячутся письма. В одном благодарность за отличную учебу (надеюсь, ректору не стало дурно, когда он это писал), а во втором инструкция.
– Что ж, на улице нам жить не придется. Просыпайся, великий воин, – я дернула пса за длинное ухо, – тебя вынесли из спальни, а ты и не заметил!
Гамильтон потянулся, зевнул, оправил узорчатый жилет и снисходительно бросил:
– Заметил. Но! Тебя миледи проректор когда-нибудь на руках носила?
– Нет.
– Во-от, – удовлетворенно протянул он. – А меня носила.
– Знать бы еще, какие слова она при этом говорила, – фыркнула я.
– А это уже неважно.
Я сняла заклятье, уменьшила чемоданы и положила руку на голову Гамильтона. И позволила себе признать:
– Мне немного страшно.
– Мне тоже, – вздохнул пес. – Все же впереди неизвестность. Вдруг дворцовые кухарки не смогут приготовить для меня нормальную пищу? Мне пришлось очень долго обучать здешнего повара, чтобы он смог сотворить достойный паштет.
Гамильтон продолжал распинаться о том, как он переживает за наше меню, а меня вдруг разобрал тихий смех.
– Ты чего? – Пес недоуменно на меня посмотрел.
– Да вот думаю, – я выразительно побренчала монетами, – может, сразу твой жилет модистке отдать?
– Зачем? – купился Гамильтон.
– Чтобы она клинышки вшила, – хихикнула я, – разнесет тебя на дворцовых харчах, что делать будем?
Дальше мне пришлось убегать с хохотом, ведь мой компаньон пытался меня сожрать! Хотя этот гурман скорее бы обслюнявил и заявил, что перца много, трав мало и, вообще, порядочные собаки такое не едят.
Глава 2
У кованых ворот Академии стояло ландо, запряженное кремово-золотистыми лошадками. Это что ж, на время отбора мне выдали личный ректорский экипаж?!
– Мина! Давай быстрей!
Только в этот момент я заметила Тину и Марона, сидящих внутри.
– О, – глубокомысленно изрек Гамильтон, – дворец, как я понимаю, никому не жалко.
Забравшись
– Как думаете, с какой скоростью эта прелесть может перемещаться?
Спина извозчика несколько напряглась.
– Столько позолоты, колдо-фонари. – Тина потыкала пальчиком в разнообразные красивости, налепленные на ландо. – Со скоростью умирающей улитки. Я, кстати, буду твоей дуэньей.
– Ты?! – Гамильтон был так шокирован, что его человеческий голос перешел в собачий вой.
Отчего он страшно смутился и отвернулся, как будто ничего и не было.
– Я соврала, что на окраинах так принято. – Подруга пожала плечами.
– У нас так и принято, – возмутилась я.
– О, значит, не соврала.
– Вообще, свита крылатой невесты состоит из троих: дуэнья, парикмахер и камеристка. – Я выразительно посмотрела на Марона. – Будешь крючки на моем платье застегивать? Твоя матушка сожрет меня. Прорвет все дворцовые кордоны и просто ом-ном-ном.
– Нет, я буду отвечать за твою прическу, – ухмыльнулся Марон.
И мне резко поплохело.
Впрочем, я же еду позориться, а не побеждать.
– Вот зря ты сейчас такое лицо сделала, – обиделся друг. – Я, вообще-то, с первого курса девчонок на светские вечера собираю.
– Но они так кричат в процессе. – Я поежилась.
– Чтобы прическа держалась без магии, шпильки должны немного войти в голову, – пожал плечами Марон.
Тут даже Гамильтон удивился:
– В голову?
– В кожу головы, – уточнил друг и принялся объяснять.
А я поняла одно: коса. Весь отбор моим спутником будет окраинная коса – пышная, сложно заплетённая, с лентами и драгоценностями. Последних у меня всего два комплекта: папа не очень-то в этом разбирался и предпочитал покупать мне артефакты. Которые остались в замке. Которые достались сводной сестричке.
Или не достались: мой сундук даже я не всегда могу открыть, так что… Пусть ходят вокруг него и облизываются!
– Насчет умирающей улитки, Тина, ты как-то погорячилась. Мы, походу, скоро выйдем и будем ландо сзади подпихивать.
Кучер выпрямился, запламенел ушами и недовольно цокнул. Свист, лающая команда и неизбежность! Неизбежность, столкнувшая нас друг с другом.
Я, оказавшаяся на полу между сидений, сдвинула с себя задницу Гамильтона и сдавленно прохрипела:
– А чего никто не сказал, что это пегасы?!
Тина мне ответить не могла, она мертвой хваткой вцепилась в Марона, который практически вывалился из ландо!
В общем, к дворцу мы прибыли перепуганные, встрепанные и задумавшиеся о трех китах безопасной жизни: вежливость, молчание, осторожность.
– А ничего так полетали, – хихикнула Тина и щелкнула ближайшего пегаса по кончику раздвоенного уха, – надо будет повторить.
Бледно-зеленый кучер, заикаясь, выдавил, что пегасы вообще-то понимают человеческую речь.
– Так никто и не против, – фыркнула я и поспешила отойти от ландо.