На краю света. Подписаренок
Шрифт:
Я остался в прихожей. Она была вроде нашей кульчекской. Но только много больше. И тоже имела несколько дверей. По стенам на вешалках виднелись шабуры и пальтишки. Из-за большой закрытой двери доносился глухой шум, в котором время от времени выделялись отдельные ребячьи голоса. Судя по всему, комская школа была намного больше нашей кульчекской.
Через некоторое время отец вышел. И почти сразу за ним в прихожей показался большой, длинноволосый, чернобородый человек в черной рясе.
— Ну вот и все, — сказал отец. — Оставайся, учись, старайся. Вы уж, отец дьякон, —
Тут тятенька нахлобучил свою шапку, еще раз взглянул на меня и вышел.
— Как фамилия? — спросил меня по его уходе отец дьякон.
— Трошин.
— Звать как?
— Акентий…
— Не Акентий, а Иннокентий… И звать-то себя не знаешь как. Раздевайся, проходи в класс. Увидишь там ваших кульчекских — пристраивайся к ним.
В большом классе, в который я вошел, стояло три ряда парт. В первом ряду на средней парте я увидел Исаака Шевелева, и Мишку Обеднина. Третье место на их парте оставалось свободным, и я занял его. Второй и третий ряды занимали комские ученики. Они вели себя почему-то очень шумно. За стеной, рядом с нами, помещался еще один класс. Время от времени оттуда доносился глухой шум.
Почти сразу за мной в класс вошел отец дьякон.
— Ну-ка тише! — прикрикнул он на комских учеников. — Перешли в третий класс, а ведете себя хуже первогодков. Задание получили? Что вы должны делать?
— Решать задачи, — послышались голоса.
— Так в чем же дело? Почему такой шум?
— Не выходит, отец дьякон. Задача неправильная.
— Решаете неправильно, вот и не выходит.
Он постоял еще некоторое время около них и затем подошел к нам. Долго молча смотрел на нас и наконец сказал:
— Ну что же… С сегодняшнего дня вы учитесь в первом классе Комского церковноприходского двухклассного училища. А это, — тут отец дьякон кивнул головой на второй и третий ряды, занятые ребятами, — ученики Комской начальной школы. Будете учиться вместе с ними под одной крышей, но по своей программе, проходить русский язык, церковнославянский язык, арифметику — дроби, географию, историю, геометрию и природоведение. Но главным предметом будет у нас закон божий. Все остальное поелику возможно. Сегодня я должен проверить ваши знания. Комских учеников я более или менее знаю, поэтому спрашиваю приезжих. Посмотрим, с чем они к нам пожаловали.
Тут отец дьякон сделал длинную паузу и затем обратился к нам:
— Ну-ка, кто из вас прочтет мне «Песнь ангельскую»?
И я, и Исаак Шевелев, и Мишка Обеднин, и Толоконников из Проезжей Комы, и Баранов из Безкиша — молчали. Все мы не знали «Песнь ангельскую». Отец дьякон с удивлением пожал плечами:
— Не знаете «Песнь ангельскую»? Чему же вас учили три года?
Мы молчали, подавленные незнанием «Песни ангельской». Отец дьякон выжидательно смотрел на нас, потом сокрушенно покачал головой:
— Кириллов! Прочти им «Песнь ангельскую»!
Комский ученик Кириллов встал и уверенно прочитал:
— «Святый
— Садись, Кириллов. Неужели вы не знаете этой молитвы? — укоризненно спросил нас отец дьякон.
Мы с виноватым видом молчали. Наконец Толоконников набрался смелости и неуверенно сказал:
— Мы знаем эту молитву, отец дьякон. Только не знали, что она «Песня ангельская».
— Не песня, а «Песнь ангельская». А кто из вас прочтет мне «Начинательную молитву»?
Тут отец дьякон посмотрел на нас, потом указал рукой на меня и сказал:
— Трошин, прочти нам «Начинательную молитву».
Я вскочил с места и молча смотрел на отца дьякона.
— Не слышал вопрос? Прочти мне «Начинательную молитву».
Я стоял и не знал, что отвечать. В Кульчеке мы выучили много молитв. И «Отче наш», и «Достойно», и «Богородицу», и даже «Символ веры» вызубрили, но «Начинательной молитвы» я не знал.
А отец дьякон ждал моего ответа. Наконец он рассердился и грозно спросил:
— Кто из приезжих знает «Начинательную молитву»?
Исаак Шевелев, Мишка Обеднин, Толоконников из Проезжей Комы и Алешка Баранов из Безкиша вскочили со своих мест и испуганно смотрели на отца дьякона.
— Да что же это такое, — развел руками отец дьякон. — Даже «Начинательной молитвы» не знают.
Тут он грозно поднялся со своего места. «Ну, — решил я, — попадет теперь нам с этой „Начинательной молитвой“».
Отец дьякон направился к комским ученикам, которые строили друг другу рожи и выкидывали какие-то фортели руками. Один из них сразу же заметил, что отец дьякон обратил на них внимание, и уткнулся в свою тетрадку. А другой сидел спиной к нам и продолжал тискать своего товарища.
— Анашкин! — рявкнул над ним отец дьякон.
Не успел Анашкин вскочить на ноги, как был схвачен за шиворот.
— Не хочешь заниматься делом?!
Тут отец дьякон так дернул Анашкина за ухо, что тот закричал от боли. Потом отвел его в угол и поставил на колени.
— Стой так до конца урока, — сказал он ему.
И как только он обернулся к нам, Анашкин сразу скорчил рожу и показал ему язык. И дальше этот Анашкин весь урок перемигивался со своим дружком и все время над чем-то смеялся. Похоже было, что он гордился тем, что стоит перед всем классом на коленях.
Это меня очень удивило. У нас в Кульчеке поставят ученика в угол, так он ревет там, как недорезанный поросенок. А у них в Коме выдрали парня за уши, поставили на колени, а ему хоть бы что. Он даже гордится этим.
Отец дьякон больше не обращал на Анашкина внимания и опять стал экзаменовать нас. И чем больше он спрашивал нас, тем сильнее убеждался в том, что мы ничего по закону божиему не знаем.
К концу урока в класс пришел отец Петр. Он был совсем еще молодой. Борода у него только еле-еле начала расти. Он сразу заметил Анашкина в углу на коленях и посадил его на свое место. Потом спросил отца дьякона: каковы наши знания? И тут отец дьякон стал ему рассказывать, как плохо подготовлены приезжие ученики.