На круги своя...
Шрифт:
– Отец… Я… – Она задрожала, положив голову ему на плечо. О Калебе девушка рассказала еще тогда, когда юноша подарил ей ленты. Да и сам старик, казалось, все понимал без слов и не мешал. Дело-то молодое, вот только… Каждый раз, когда Айя уходила от хижины, он мычал, умоляя быть ее осторожной. – Я не знаю, что мне делать…
– М-м-м… Айя… М-м-м.
– Уедем из леса? В город? – Вдруг сказала она.
– М-м-м?
– Он так хочет… Он хочет, чтобы я уехала с ним отсюда. Ему грозит опасность, понимаешь? Но я не брошу тебя, – помотав головой, Лешая решительно нахмурила брови. – Уедем все вместе, прошу тебя, – сжала Айя сухую
– М… Айя, – покачал старик головой. Дело было не в этом. – Айя-Айя-Айя…
– Мы поселимся в настоящем домике с оконцами. Заберем нашу козу. Я наконец-то научусь варить сыр, а ты будешь плести корзины на продажу, – девушка печально улыбнулась. – Калеб тоже сможет научиться у тебя… А еще… Мы купим тебе новый костюм и… Мы больше никогда не вернемся в этот лес, – с горечью сказала Айя.
Мужчина покачал головой. Он выставил руки к огню и, погрев ладони, растер тугую пленочку на коже. Думая, он зажевал нижнюю губу. Старик махнул рукой в сторону деревни и о чем-то промычал.
– В деревню мы тоже не вернемся. Люди там злые… Ты сам знаешь. Все они говорят, что я – ведьма…
Юродивый Францсик кинул подвернувшуюся шишку в огонь. Лицо его вдруг стало грустным. Думая, он все прикусывал нижнюю губу. Вдруг он вздохнул, и, видимо, от тяжелых сомнений, почесал шелушившуюся лысину. Айя отчаянно взмолилась к нему.
– Ну, пожалуйста. Ну что нас тут держит? Нас никто не любит там. Они нас чураются, – девушка обняла колени. – А там, куда мы уйдем, может, у нас появятся друзья. Там будет другая жизнь… Калеб обещал, что там хорошо. Прошу тебя, – девушка была в отчаянии. Она заплакала, но даже сквозь слезы продолжала умолять отца. – Вдруг с ним что-то случится… Я его очень люблю. Я тебя очень люблю… Я… Я… Так боюсь…
Старик вновь положил трясущуюся руку на щеку дочери. Леший поцеловал Айю в лоб и прижал к себе свое несчастное разрыдавшееся дитя. Тихо перед ними потрескивал огонь, выплевывая в ночное небо яркие искры. Вокруг них виновато столпились вековые деревья. От ночного ветра они зашептались да закачались словно хотели подойти к Лешим поближе. Из-за облаков вышла луна, и лесной ропот стих. В этой священной тишине старик запел. Старый дребезжащий голос, певший не пойми о чем, убаюкивал отчаяние девушки. Допев песню, Леший улыбнулся, оголив почерневший ряд зубов. По его лицу расползлись добродушные морщины. Бережно он заткнул прядь волос Айи за ухо, и, посмотрев ей в глаза… Кивнул головой.
– Ты… Ты согласен? – переспросила она его, не веря, но вместо ответа старик вдруг вскочил со своего места и убежал в хижину.
Вернувшись, он что-то часто замычал, трясясь и приседая. Ей казалось, она понимает каждое его слово. Из-за пазухи он достал шляпу с пестрым пером, водрузил ее на голову и воткнул большие пальцы подмышками. Красуясь, он прошелся мимо нее.
– Хм-хм-хм… Ты как самый настоящий горожанин, – девушка рассмеялась, растирая по щекам слезы радости и благодарности.
Леший перебрал ногами, пару раз подпрыгнул и выполнил какой-то пируэт. Он все еще помнил те танцы, которые когда-то танцевал со своей Анитой. Он вытянул руки, приглашая дочь присоединиться, и та, улыбаясь, стала танцевать вместе с ним. От счастья
– Ты даже не представляешь, как мы заживем! – обняла она его особенно крепко, когда танец их закончился. – Мы будем вместе… Ты, я и Калеб. Я скажу ему… Завтра! Завтра я скажу, что ты согласен уйти в город. Как же он обрадуется… Наверное, будет сложно. Я, наверное, не смогу там охотиться, но ничего… Я буду заботиться о тебе во что бы то ни стало! Всегда… А Калеб будет заботиться обо мне…
Уверяла счастливая Айя отца, и тот, слушая ее, кивал головой, поглаживая дочь по спине. Леший Франциск дал своей дочери все, что мог. Готов был отдать и жизнь в лесу. От него не убудет. Лишь бы она была счастлива, а он…
Глядя, как она улыбается, будет счастлив и он. Большего ему и не надо.
***
Трое друзей шли с реки. Утреннее солнце продвигалось к зениту, отбрасывая подрезанную лучами тень. На плечах наперевес лежали удочки, да вот только рыбалки у них совсем не вышло. Болтали товарищи без умолку, распугав всех радужных форелек в округе. Не особо переживая из-за неудачи, Томми столкнул Калеба с крутого берега, и закончили друзья резвыми купаниями. С мокрых волос струйками сбегала вода. Калеб промок до ниточки и теперь дулся на Томми, оставляя на сухом песке после себя россыпь темных точек. Лоснилась кожа от влаги. Перейдя мост, друзья уселись на залежи чьих-то дров. В нос ударил запах сухой древесины, и один из юношей вздохнул.
– Ну и жарища! – Джонни достал из-за подвернутого манжета платочек и вытер лоб.
– Ох ты ж Ожт тебя дери. С каких пор ты подтираешься расшитым в вензелях платочком?
– Это Агнес, – с особой нежностью в голосе проговорил Джонни. – Она вышила… Чтобы часть ее всегда была со мной.
– Все же, женщины – от Скверны, – усмехнулся Томми. – Каждая из них может околдовать…
– Твоя жена тебя не околдовала. Разве нет? – буркнул Калеб, уперевшись локтями в колени.
– И что? Я с ней долго жить не буду. Вот уж дудки, – усмехнувшись, Томми разлохматил еще мокрый чуб на лбу. – Одним днем возьму, да сбегу. Повешу суму на плечо. Вот только меня и видели.
– И оставишь свою Илле? – подтрунивал над ним Джонни.
– Еще чего! Пойдет со мной. Такая корова нужна самому. Она чего в этой дыре забыла? – говорил спокойно Томми, словно дело было давно решенным. Вдруг он нагнулся в сторону и стукнул Калеба локтем в ребро. – Того глядишь, Калеб с нами подастся. Семейная жизнь его вкрай одолела. Только глянь на него – отощал, загрустил, посерел, – потрепал Том его по шее.
– Может, и подамся, – огрызнулся потревоженный от своих дум Калеб. – Тебе-то что?
– Ну и говнюком же ты стал, Калеб. Эх… Найди с кем потрахаться, либо сходи выпей, – посоветовал Томми, со знанием дела ковыряясь в ухе. – Это помогает… Раз уж твоя гордячка тебя не устраивает.
– Иди ты!
– О, как запел! А я ведь говорил. Женитьба и не такое делает.
– Да ладно вам.
– А ты вообще молчи, – махнул рукой на Джонни Том. – Сидишь под юбкой своей жены. Тепло, хорошо и мухи не кусают.
– Вам-то, что мешает?
– Не всем везет как тебе, мой дорогой друг… Если бы можно было жениться на вдовах – никогда бы не женился на той ведьме, которая хозяйничает у меня по дому, – Томми зевнул. – И вот скажи мне, какого Ожта нельзя жениться на овдовевших?