На лыжне попаданец Ломаев
Шрифт:
Генерал заметно поперхнулся, он, видимо, и за сутки проходит меньше, чем мы за один заход и потому удивляется, а может, поражается. Чудак человек, или у него своих проблем нет?
Прошелся сквозь строя, при этом меня поставил во главе. Ясень пень, хочет посекретничать, типа, товарищ рядовой, а злой и безжалостный командир вас не обижает? чудак, это подразделение спортрота, а люди из состава «А» и здесь нет рядовых.
Он посмотрел вдоль строя и остановился около одного, по гадскому случаю как раз оказавшемуся офицером. Посмотрел
— Спортсмен состава «А» лейтенант Ручников, спортрота.
— А-а, — завис генерал, не ожидая такого ответа. Как теперь спросить рядового, не гнобит ли его командир, если он выше по званию этого командира?
Но генерал-лейтенант сумел справиться и многомудро негромко спросил:
— Досадно, наверное, быть в подчинении младшего по званию?
Однако лейтенант спокойно возразил:
— Товарищ генерал-лейтенант, мы не только военные, но и спортсмены, а здесь показатели идут по-другому. Мой командир — мастер спорта международного класса. Мне до этого идти и идти, как до Пекина одним местом.
— М-да? — опять удивился генерал-лейтенант, — интересно-то ведь как, товарищи!
Он прошелся вдоль строя до конца, потом вернулся обратно, остановился около меня.
— Скажите, товарищ Ломаев, — сказал он, — а ваше командование не пыталось дать рапорт по команде о повышении вас в звании?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, — согласился я ни о чем, пояснил: — я и прапорщиком-то являюсь только с этого года. Поступил вот в московский вуз, командир роты одобрил и помогает.
— Ага, — вроде бы одобрил генерал-лейтенант, молча отошел от взвода, только козырнул, мол, свободны, можете дальше бежать.
Но я со взводом остался стоять на месте пока генерал-лейтенант не скрылся за дверью большого и, надо сказать щеголеватого, хотя и строгого здания, вход в который охранял часовой. Только потом дал командование на бег. Пропустил мимо себя первые ряды, побежал рядом с Ручниковым, поинтересовался у него злободневным вопросом:
— Не знаешь, что за это генерал-лейтенант, важный такой чин, не нам, смертным, чета?
Ручников посмотрел на меня смеющимся взглядом, ядовито оглушил громкой новостью:
— Это генерал-лейтенант Кожевников, начальник штаба 18 общевойсковой армии, куда и мы благополучно входим. Вы, товарищ комвзвода, направили взвод мимо штаба армии, да еще не по одному разу, вот он и не выдержал, поинтересовался, кто это мимо его штаба бегает.
Вот ведь черт, сам бы мог догадаться, что асфальт проложен не просто так. Ну его к лешему, побежали отсюда, пока на нас не напорется какой-нибудь злобный барбос в звании майора — полковника и облает всяко разно. Да еще обкусает, зараза такая!
Благо время уже прошло, десять километров мы по-разному пробежали, пора к себе обедать, а после обеда теоретическая часть, обязательная стрельба, как по части военной (автомат Калашникова), так и по части спортивной ( малокалиберной
Но я перед этим попал под жернова командира роты. Конечно, по телефону дозвонится легко, пока мы добежали, Великанов все уже знал и раскалился до бела. Звонил ему, конечно, не генерал-лейтенант Кожевников, вот еще! По поручению начальника штаба звонил его адъютант. Неизвестно, что тот ему говорил, но Великанов был иссене — белый, хоть в гроб клади.
Впрочем, к моменту появлению меня со взводом он уже ожил и был активно — злобным, как в моей прошлой жизни проректор по учебной работе.
«Ох и будет мне железный втык, — обреченно-весело подумал я, — хотя не в первой, в XXI веке тоже облаивали почем зря. Бить же не будет, надеюсь? Не царская армия, а я уже не рядовой, сермяжная скотинка. Прорвемся!»
Великанов пусть и был зол, но старался держать себя в рамках. Приказал отправить взвод в столовую, а то по распорядку был уже обед, привел в штаб, там никого уже не было. Вот там я и получил втык, аж грохот стоял по всему штабному зданию.
Я в свою очередь стоял по стойке смирно, не огрызаясь, не злясь понапрасну. Виноват сам, куда теперь деваться. Надо позволить начальнику спустить злобную энергию, которую он накопилво время общения со своим начальством. Или, как оказалось, с его адъютантом, а уже потом говорить по реальным вещам.
Кстати, орал он громко и злобно, но, к моему удивлению, коротко и нематерно. И если мат, как оказалось позже, он не принимал принципиально, считая, что советский офицер выше всего этого и он должен стыдиться всего этого, то вот короткий срок наказания был определен уже мной самим.
Оказывается, Кожевников через адъютанта не только сделал втык командиру спортроты, но и одновременно говорил обо мне очень уважительно. Надо ведь понимать, что маршал авиации Кожедуб и, особенно аппарат ЦК КПСС в лице генерального секретаря М. С. Горбачева неоднократно названивали в штаб 18 армии. Вот Кожевников и пытался узнать, что я за зверь такой и чего от меня ждать — плохое или хорошее?
Уважаемые читатели! Бесплатная часть 3 романа завершена
Глава 8
И в итоге этого важного разговора начальник штаба 18 армии генерал-лейтенант Кожевников поручил моему непосредственному командиру твердо, но без ругани, ограничивать меня и, при необходимости, помогать. Ведь Ломаев, похоже, талантливый спортсмен, раз из самой Москвы, с самого верху о нем беспокоятся.
Вот и дергался капитан, не зная, как быть. То ли наказать, раз из самого штаба армии его подпинывают. То ли приласкать, ведь те же штабисты говорят о том, что его поддерживают аж из аппарата ЦК! Сам Великанов и подумать об этих небожителях не решался, слишком уж высоко они были, как ангельские люди.