На лыжне попаданец Ломаев
Шрифт:
Ха, тоже пришлось благодарить и клясться в любви родине. Хотя, я лично ничему не удивлялся. Сосредоточенное внимание Горбачева, пусть и невольное и совсем неодобрительное, привело к нечаянному повышению в недалеком будущем. А меткость моя, пусть и была еще одной причиной, но я думаю, к такой щедрости не привела бы. А тут раз тебе.
Генерал-лейтенант Кожевников с адъютантом ушли. Должность начальника штаба армии не такая уж и синекура, чтобы болтать с младшими офицерами. А я повел взвод к следующему мероприятию. Оно, конечно, мое подразделение — не армия, но времени тратится много.
Так и шли дни. Все понимали,
Не хочу хвастаться, но это благодаря мне. Разумеется, я сначала доложил по команде. Великанов опять удивился, но разрешил. Ну а затем я «осчастливил» подчиненных. Речь, главным образом, шла о выносливости, гибкости и силе. Многоватенько категорий, но и упражнения были сложными и поначалу непонятными, пришедшими из XXI века.
Если бы не армейские порядки, зуб даю, был бы бунт. А так все окончилось бухтением ребят втихомолку, хотя я обо всем знал от «доброжелателей». Но уже через месяц они успокоились, атело их немного, но заметно развилось. На спортивной спартакиаде внутри спортроты наш первый взвод взял практически все медали. Значимость у них, конечно, ха-ха, на уровне роты, но тем не менее.
Все — и в моем первом взводе, и во втором недоспортсменов, и третьем совсем не спортсменов — это приняли как должное. Ха, спортсмены состава «А». Сравнили жеребца и быка и заплакали, а кое-кто и заликовал втихомолку.
Пришлось в присутствии командира спортроты капитана Великанова разжевать все до примитивного уровня и показать на наглядных примерах, как они развились. На их же телах, кстати. Даже комроты удивился от такого объяснения.
Ну а после «утренней» гимнастики в полтора — два часа шло наше все в летний сезон — бег. На максимальный уровень я взвод не выводил. Но даже относительно слабые в первом взводе (для остальной спортроты — самые слабые по сравнению с ними) легко, без какого-то дискомфорта проносили эти десять километров. Нет, разумеется, они и раньше их пробегали, но теперь с хорошими показателями во времени и им не надо было почти несколько часов приходить в себя.
А самые лучшие во главе, м-гм, со мной (сам себя не похвалишь…) пробегали уже двадцать километров в таком же состоянии. А это, между прочим, уже девять человек, почти треть взвода! Даже нахмурился от понимания, что из-за этой поездки в Москву такие важные и необходимые процессы срываются.
После же обеда шел комплексы теории физкультуры и стрельбы. Да, я решил, когда после результатов научного объяснения процессов стрельбы общий уровень взвода резко повысился и на спортсменов, выбивавших меньше семидесяти очков десятью выстрелов, уже показали пальцами. Так вот провести теорию и в анатомии и физиологии. Гм, уровень был дилетантский, особенно после лекций известного столичного светила, приехавшего к нам в Вологду с контрольной проверкой и согласившего прочитать лекции в спортроте, а, точнее, во взводе.
Но и итог был хорош. Теперь мои подчиненные не просто тренировались в рамках упражнений летнего сезона, а потом еще со временем зимнего сезона, но и могли объяснить, к чему это может
Курить, кстати, бросили все, а на открытом партийно-комсомольском собрании не только провели общий мониторинг этому процессу, но и подвели перспективные, хе, линии в будущем и постановили выдать денежные и вещественные премии наиболее отличившимся. С протоколом этого собрания пришел к капитану Великанову. Тот хмыкнул — хекнул, но деньги дал.
И, конечно, стрельба. В условиях приближающегося всеармейского состязания, надо было не только повышать уровень моих биатлонистов, но и тренироваться самому. Я стрелял из автомата Калашникова, новым для меня ПМ (пистолета Макарова), ребята рядом из того же АКМ (автомата Калашникова модернизированного), из ТОЗ. И ведь даже лучше получалось!
Уже не командир и подчиненные стояли на огневом рубеже, разделенные дисциплиной и субординацией, а просто коллеги по ремеслу, биатлонисты — спортсмены, спаянные одним важным делом. Так можно было провести людей по всем тонкостям оружейного дела, которые я знал, а какие не знал, то выслушал на лекции — семинаре оружейного мастера и инструктору по стрелковому делу.
А ведь еще мне необходимо было заниматься самостоятельно вузовскими дисциплинами. Пять с лишним предметов надо было сдать на уровне экзаменов и зачетов и два на практикующим зачетом, что в принципе, все равно. Конечно, учебная база от прошлой жизни у меня была приличная, я даже кандидатские минимумы сдавал в аспирантуре при МПГУ. И, главным образом, надо было вновь учить себя советским рамкам ограничений.
Особенно по Истории КПСС (экзамен), марксистско-ленинской философии (дифференцированный зачет), и совершенно новый по тем временам предмет — социология (зачет). Да и остальные предметы с их тормознутой лабудой — введение в советскую педагогику (без формы отчета, но надо было сдать и защитить письменный реферат объемом не менее 7 страниц А4) и советскую педагогику (экзамен) тоже надо было сдать.
Ничего, я же старый человек, много видевший и знавший и сохранивший целые пласты знаний. Прорвемся, как я понял тамошние советские учебники, несмотря на Перестройку, в вузе все еще сохранили застойные каноны. Все советское следовало только хвалить, как светлое и передовое в прошлом и даже в будущем человечества, а все несоветское — только ругать. Принцип здесь был один — без мата, учебная аудитория все-таки. А в остальном без ограничений и желательно побольше.
Конечно же, учебники, как всегда, отставали от жизни. А чего, большинство из них в библиотеках города Вологды были выпущены в первой половине 1980-х годов, а «История КПСС» так вообще издана под редакцией приснопамятногочлен-корреспондента академии наук СССР С. П. Трапезникова в 1970-е годы.
Так что историю КПСС учить по учебникам будет сложно, в плане того, что то и дело могут пришить троцкизм и ревизионизм. Это тебе дражайший С. Л. Логинов (будущий канд. ист. наук, заведующий кафедрой истории в 10-е годы XXI века), не «светлое» будущее. Тогда-то в 1990-ом году еще зеленый и горячий, он пришел к итоге долгого спора к странному выводу: советскую педагогику нельзя учить, поскольку в наших магазинах нет колбасы. Еще в 1988 году тебе б так врезали кирпичом учебника той же «Советской педагогики» по кумполу, причем не относительно, а напрямую и с силой.